Так вот это я. Я умею манипулировать прессой. Я могу формировать общественное мнение, тянуть и подталкивать, вбрасывать информацию и дезинформацию, но когда дело дойдет до войны - а оно дойдет, - я буду выглядеть не умнее французов, по которым проехался блицкриг.
Питер оглядел читальню. Так себе библиотека. И колледж так себе. Питер поступил в колледж рано, как студент с подтвержденной одаренностью, а так как ему было плевать на формальное образование, он поступил в местный филиал университета штата. Впервые в жизни Питер позавидовал своим соученикам. Все, что их волновало, - следующий экзамен, учебная карьера да свидания.
И я мог бы так жить.
Ага, как же. Он убил бы себя, если бы его волновало, что скажет какой-нибудь преподаватель о его очередной работе, или что думает какая-нибудь девица о его стиле одежды, или какая из двух футбольных команд сегодня победит.
Закрыв глаза, Питер откинулся на спинку кресла. Все эти рефлексии бессмысленны. Он не остановится, пока не будет вынужден остановиться. Он с самого детства знает, что ему предстоит перевернуть мир, если он найдет рычаг, за который потянуть. Другие дети верили в ту глупость, которой их учили: надо сначала вырасти, только тогда сможешь сделать что-нибудь настоящее. Питер с самого начала знал правду. Его не провели бы, как Эндера, который думал, что играет в игру. Для Питера единственной достойной игрой был реальный мир. Единственная причина, по которой удалось обмануть Эндера, - он позволял другим формировать свою реальность. У Питера такой проблемы не было никогда.
Была другая: его влияние на реальный мир стало возможным лишь потому, что он прячется за анонимностью сети. Он создал личность - даже две личности, которые могут изменить мир, потому что никто не знает, что это - дети, а потому их вообще не надо замечать. Но когда в реальном мире схлестываются флоты и армии, влияние политических мыслителей падает. Разве что если их, как Уинстона Черчилля, сочтут за мудрых и настолько правых, что в момент кризиса им вручается реальная власть. Хорошо было Уинстону - старому, толстому и пропитанному алкоголем, - его люди принимали всерьез. Но пока что все, кто видел Питера Виггина, видели перед собой всего лишь мальчишку.
И все же Уинстон Черчилль был вдохновителем плана Питера. Сделай Локи провидцем, настолько правильно все предсказывающим, что когда начнется война, страх общества перед врагом и вера общества в Локи заставит забыть о пренебрежительном отношении к молодости и позволит Питеру показать скрывающееся за маской лицо. Тогда он, как Уинстон когда-то, займет место лидера правого дела.
Что ж, он просчитался. Он не предположил, что Чамраджнагар уже знает, кто он. Письмо ему было первым шагом Питера в намеченной кампании отдания детей Боевой школы под защиту Флота. Не то чтобы их можно было изъять из родных стран - Питер не думал, что хоть какое-либо правительство допустит подобное, - но когда кто-то предпримет действия против них, все вспомнят, что Локи предупреждал. А этот Чамраджнагар заставил Питера молчать от имени Локи, и никто не узнал, кроме Чамраджнагара и Граффа, что Питер это предвидел. Такая возможность упущена.
Но Питер не собирается сдаваться. Должен существовать способ снова встать на рельсы, и сейчас, сидя в библиотеке филиала университета Северной Каролины в Гринсборо, закрыв глаза, подобно любому усталому студенту, Питер будет обдумывать этот способ.
Джиш Эндера вытащили из кроватей в четыре ноль-ноль и собрали в столовой. Никто ничего не объяснил, разговаривать им запретили. Петра знала, что остальные думают то же, что и она: русские нашли саботаж в составляемых боевых планах. Или кто-то заметил кодовое сообщение в картинке с драконом. В общем, ничего хорошего ждать не приходилось.
Через тридцать минут после подъема дверь открылась. Вошли два солдата и вытянулись по стойке "смирно". А потом, к неописуемому удивлению Петры, вошел… пацан. Не старше их. Двенадцать лет? Тринадцать? Но солдаты относились к нему с почтением. Сам же этот мальчишка двигался с властной уверенностью. Здесь командовал он, и ему это нравилось.
Видела его Петра раньше? Кажется, нет. Но он на них смотрел так, будто знал. Ну, конечно, знал - у него здесь была власть, и он за ними наблюдал все это время.
Ребенок в роли командира. Значит, из Боевой школы - почему еще может правительство поручить командование такому мальчишке? Судя по возрасту, он должен был учиться вместе с Петрой. Но она не узнавала его - а память у нее была отличной.
- Не волнуйтесь, - сказал мальчик. - Вы меня не узнаете, потому что я поздно пришел в Боевую школу и был там очень недолго до того, как вы все ушли в Тактическую. Зато я знаю вас. - Он усмехнулся. - А может, здесь есть кто-то, кто меня узнал, когда я вошел? Не беспокойтесь, я потом посмотрю запись, поищу этот легкий шок узнавания. Потому что если тут меня кто - то знает, то я знаю о нем еще кое-что. Я знаю, что видел его раньше, силуэтом в темноте, когда он уходил прочь, бросив меня подыхать.
Теперь Петра знала, кто это. Знала, потому что Бешеный Том им рассказывал, как Боб поставил западню на этого мальчишку, которого помнил по Роттердаму, с помощью четверых других ребят подвесил его в вентиляционной шахте и заставил сознаться примерно в дюжине убийств. Там его и оставили, отдав преподавателям запись разговора, и сообщили, где его найти. Ахилл.
Единственный член джиша Эндера, который тогда был с Бобом, - Бешеный Том. Боб сам об этом не рассказывал, и никто его не спрашивал. От этого Боб стал фигурой несколько загадочной - он пришел из жизни такой темной и страшной, что там обитали монстры вроде Ахилла. А вот чего никто не ждал - увидеть Ахилла не в тюрьме и не в сумасшедшем доме, а в России, где ему подчиняются солдаты, а их самих держат пленниками.
Когда Ахилл посмотрит записи, может быть, обнаружит, что Бешеный Том его узнал. А когда он рассказал свою историю, то наверняка заметил узнавание на всех лицах. Петра не знала, что это значит, но понимала, что ничего хорошего. Одно было ясно - она не оставит Бешеного Тома одного расхлебывать эту кашу.
- Мы знаем, кто ты, - сказала она. - Ты Ахилл. И никто тебя не оставлял подыхать, тебя оставили, чтобы преподаватели тебя нашли. Чтобы арестовали и выслали на Землю - в сумасшедший дом. Боб нам даже фотографию твою показывал. Если тебя кто-то узнал, то по ней.
Ахилл повернулся к ней с улыбкой:
- Боб никогда бы не рассказал и никогда не показал бы мою фотографию.
- Значит, ты Боба не знаешь. - Петра надеялась, что товарищи уже сообразили: признать, что слышали от Бешеного Тома, - значит его подставить, Может быть, подставить смертельно, раз этот псих здесь командует стволами. Боба здесь не было, так что вполне можно было валить на него.
- Да, вы отличная команда, - сказал Ахилл. - Сигналами обмениваетесь, закладываете саботаж в представленные планы и думаете, будто я такой дурак, что прохлопаю. Вы что, думали, будто вас поставят на реальное планирование, сначала не перевербовав?
Петра, как обычно, не могла промолчать, но на самом деде и не хотела.
- Пытаешься высмотреть среди нас аутсайдера, с которого начать перевербовку? Это шутка такая - в джише Эндера аутсайдеров не было. Здесь аутсайдер - только ты.
На самом деле Петра отлично знала, что Карн Карнби, Шен, Влад и Муха Моло чувствовали себя аутсайдерами - по разным причинам. И она сама тоже. Слова ее были предназначены лишь для ребят, чтобы поддерживали солидарность.
- Значит, теперь ты нас разделишь по одному и начнешь обрабатывать. Ахилл, мы все твои ходы наперед просчитываем.
- Мою гордость тебе не задеть, - ответил Ахилл, - потому что у меня ее нет. Меня интересует одно: объединение человечества под властью одного правительства. Россия - единственная страна, единственный народ, у которого есть воля к величию и сила, чтобы эту волю подтвердить. Вас сюда привезли, потому что некоторые из вас могут оказаться для этого полезны. У кого мы увидим то, что нам нужно, мы пригласим к себе. Остальных подержим на льду до конца войны. А тех, кто никуда не годится, - что ж, тех мы отправим домой и будем надеяться, что их правительства выставят их против нас. - Ахилл ухмыльнулся. - И не будьте вы такими мрачными! Вы бы там, дома, с ума посходили. Вы же даже никого там толком не знаете. Вас увезли, когда вы еще даже задницу вытирать толком не умели. Что они знают о вас? Что вы знаете о них? Что они вас отдали. Для меня, у которого никогда семьи не было, Боевая школа значила кормежку три раза в день. А вот вы - у вас отобрали все. И вы ничего им не должны. У вас есть только ум. Талант.