Ну ладно, зато этот солдат никогда не отдавал приказы, изменяющие ход истории. Хорошо выглядеть в форме – не единственный способ завоевать свое место в мире.
Три пролета вниз по лестнице, короткая остановка у задней двери, когда двое солдат вышли и подождали сигнала от вертолета МЗФ в тридцати метрах от дома. Вертолет просигналил. Графф и сестра Карлотта повели группу вперед все тем же быстрым шагом. Они не смотрели по сторонам, только на вертолет. Все сели, пристегнулись, вертолет взмыл с лужайки и полетел над самой водой.
Мать все хотела выяснить, в чем же истинный план, но на этот раз обсуждение прервал Графф жизнерадостным ревом: «Давайте подождем с разговорами, пока можно будет не орать!»
Матери это не понравилось, и никому не понравилось, но сестра Карлотта улыбалась всепрощающей улыбкой монашки, как полномочный представитель Богоматери, и не верить ей было невозможно.
Через пять минут полета вертолет сел на палубу субмарины. Это была большая лодка с полосами и звездами Соединенных Штатов, и Бобу пришла в голову мысль: а ведь неизвестно, какая страна похитила остальных детей. Что, если они летят прямо в руки врагов?
Но когда вертолет сел, стало видно, что, хотя весь экипаж в форме флота США, вооружены только бойцы МЗФ, сопровождающие вертолет, и еще полдюжины людей в той же форме, ожидавших на палубе. Поскольку власть исходит из ствола винтовки, а единственными владельцами стволов были здесь люди Граффа, Боб несколько успокоился.
– Если вы нам скажете, что и здесь нельзя разговаривать… – начала мать, но, к ее ужасу, Графф опять поднял руку, а сестра Карлотта опять поднесла палец к губам, и Графф поманил всех следовать за передовым бойцом по узким коридорам подлодки.
Наконец все шестеро снова набились в тесное помещение – на этот раз каюту старпома – и снова подождали, пока Графф привесит к потолку свой глушитель. Когда замигал огонек, мать заговорила первой.
– Я все пытаюсь придумать для себя доводы, что нас не похитили, как всех остальных, – сухо сказала она.
– Вы все правильно поняли, – ответил Графф. – Их похитила группа монахинь-террористок при содействии жирных старых бюрократов.
– Он шутит, – быстро сказал отец, пытаясь смягчить гнев матери.
– Я знаю, что он шутит! – отрезала мать. – Но мне эта шутка не кажется смешной. Мы столько пережили, и вот нам предлагают подчиняться без единого слова, без вопросов – просто… верить, и все.
– Прошу прощения, – сказал Графф. – Но ведь вы верили греческому правительству – там, где вы до сих пор были. Кому-то надо верить, так почему не нам?
– Греческая армия хотя бы объяснила нам, что делает, и делала вид, что у нас тоже есть право решающего голоса.
«Мне с Николаем ничего не объясняли», – хотел сказать Боб, но промолчал.
– Ну-ну, давайте не будем ссориться, – сказала сестра Карлотта. – План очень простой. Греческая армия продолжает охранять квартиру, будто вы все еще там, приносит еду и стирает белье. Это вряд ли кого-нибудь обманет, но зато у греческого правительства будет право думать, что оно участвует в операции. Тем временем четыре пассажира, отвечающие описанию вашей внешности, но под другими именами, летят на Эрос, грузятся на первый идущий в колонии корабль, и только после старта делается заявление, что семья Дельфики ради собственной безопасности решилась на эмиграцию и начинает новую жизнь в новом мире.
– А где мы будем на самом деле? – спросил отец.
– Этого я не знаю, – очень просто ответил Графф.
– И я тоже, – добавила сестра Карлотта.
Семья Дельфики вперила в них недоверчивые взгляды.
– Значит, мы не останемся на этой подлодке, – заключил Николай, – потому что тогда вы точно будете знать, где мы.
– Двойная слепая игра, – сказал Боб. – Они нас разделят. Вы в одну сторону, я в другую.