– Звучит как угроза смерти.
– Звучит как угроза одиночества и забвения. Ты не рождена для забвения, Петра. Ты рождена блистать. Сейчас есть шанс снова стать героиней. Я знаю, ты искренне думаешь, что тебе все равно, но ты вспомни, признай – хорошо ведь было в джише Эндера?
– А теперь мы в джише этого-как-его-бишь. Уж он точно поделится с нами славой.
– А почему нет? Он все равно будет главным и не против, чтобы под его началом служили герои.
– Влад, он сделает так, что никто даже не узнает о том, что мы были, а когда мы перестанем быть ему нужны, он нас убьет. – Петра не собиралась говорить настолько откровенно, она знала, что все будет передано Ахиллу, а это гарантирует исполнение ее пророчества. Но вот – рычаг сработал. Она была так рада увидеть друга, пусть даже перешедшего на сторону врага, что не могла сдержать слов.
– Ну, Петра, что я могу тебе сказать? Я им говорил, ты крепкий орешек. Я тебе передал предложение – подумай. Спешки нет. У тебя хватит времени принять решение.
– Ты уходишь?
– Таковы правила. Ты отказываешься – я ухожу. Прости.
Он поднялся.
Петра смотрела ему вслед. Ей хотелось сказать что-нибудь смелое и умное. Хотелось найти обидную кличку для Влада, оскорбить его за то, что связал свой жребий с Ахиллом. Но Петра понимала, что все ею сказанное будет так или иначе обращено против нее. Покажет кукловоду еще один рычаг, за который можно тянуть. И без того она слишком много наговорила.
И Петра в молчании смотрела, как закрылась дверь, и лежала на кровати, пока не запищал компьютер, а тогда она подошла к столу, и на экране было новое задание, и она взялась за работу, и решила задачу, и снова заложила в решение мину, как обычно, и подумала: все идет нормально, я еще не сломалась.
Потом Петра снова легла и плакала, пока не заснула. Всего на несколько минут перед тем, как сон сморил ее, Петру захлестнуло чувство, что Влад – ее вернейший, лучший друг и она все для него сделает, только пусть он войдет вот сейчас в комнату.
Но чувство миновало, и пролетела последняя мысль: будь они такие умные, они бы знали, что я чувствую, и в этот самый момент Влад бы вошел, а я бы спрыгнула с кровати, обняла его и сказала: да, Влад, я буду с тобой работать, спасибо, что пришел, Влад, спасибо.
А они свой шанс упустили.
Как сказал однажды Эндер: почти все победы в истории – это мгновенное использование глупых ошибок противника, а не собственные гениальные планы. Ахилл очень умен – но не совершенен. Он не всеведущ. И может не победить. «Может быть, я даже выйду отсюда живой».
Успокоившись наконец, Петра заснула.
Ее разбудили в темноте:
– Вставай!
Без приветствия. Не видно было, кто это. Слышались шаги снаружи. Сапоги. Солдаты?
Петра вспомнила разговор с Владом. Отказ от его предложения. Он говорил, что спешки нет, что у нее полно времени. Но вот ее выдергивают ночью из койки. Зачем?
Ни одна рука ее не коснулась. Петра оделась в темноте – ее не торопили. Если бы ее вели на пытку или на допрос, одеться бы не дали – постарались бы, чтобы она была как можно более не в своей тарелке.
Петра не хотела задавать вопросы, потому что это показалось бы слабостью. Да, но не задавать вопросы – это пассивность.
– И куда мы теперь?
Ответа не было. Это плохой признак. Или нет? О таких вещах Петра знала только по кассетам о войне, которые видела в Боевой школе, и нескольким шпионским фильмам, которые смотрела в Армении. Ни те ни другие не казались ей правдоподобными, но вот сейчас она оказалась в реальной ситуации шпионского фильма, а информация о том, чего можно ждать, была только из этих глупых фильмов и кассет. Что же случилось с ее блестящими аналитическими способностями, из-за которых ее и взяли в Боевую школу? Очевидно, они действуют только тогда, когда думаешь, что играешь в военные школьные игры. В реальном мире страх отупляет до уровня сюжетов, сляпанных людьми, понятия не имеющими о том, как и что происходит на самом деле.