– Значит, твоя патология требует тесного общения с трупами, – задумчиво произнесла Петра. – Ты поосторожнее – сам знаешь, к чему это может привести. Начинаешь с ними общаться, а потом приводишь домой показать мамочке… ох, прости, я же забыла, что ты сирота.
– Ну так я показываю их тебе.
– А почему ты так долго ждал, чтобы их застрелить?
– Хотел действовать наверняка. Чтобы застрелить первого, когда он появится в дверях и его тело прикроет меня от огня его напарника. И к тому же мне очень приятно было слышать, как ты их развела. Ну, спорила с ними, как ты умеешь. Похоже, ты любишь этих мозгодавов не больше, чем я, хотя тебя никогда не сажали в психушку. Несколько раз я чуть не зааплодировал твоим эпитетам, но боялся, что услышат.
– А кто ведет фургон? – спросила Петра.
– Я не веду, – ответил Ахилл. – А ты?
– Сколько ты будешь держать меня в плену?
– Сколько будет надо.
– Надо будет для чего?
– Чтобы завоевать мир. Вдвоем, ты и я. Правда, романтично? То есть будет романтично, когда закончим.
– Не будет романтично, – сказала Петра. – Я тебе не стану помогать даже от перхоти избавиться, не то что мир завоевывать.
– Станешь, – улыбнулся Ахилл. – Я буду убивать всех ребят джиша Эндера одного за другим, пока не согласишься.
– Они не у тебя, – возразила Петра. – И ты не знаешь, где они. Тебе до них не добраться.
Ахилл улыбнулся делано-невинно:
– Что, не надо обманывать гениальную девочку? А я не обманываю. Понимаешь, они где-то обязательно выплывут, а тогда они погибнут. Я не забываю.
– Тоже способ завоевать мир, – сказала Петра. – Перебей всех по одному, пока не останешься один.
– Первой твоей работой, – сказал Ахилл, – будет расшифровать письмо, что ты отправила.
– Какое письмо?
Ахилл подобрал пистолет и направил на нее.
– Убей меня, и будешь всю жизнь гадать, действительно ли я посылала письмо.
– Зато я хотя бы не буду слышать твой лживый голос. Это меня утешит.
– Ты, кажется, забыл, что я в эту экспедицию не вызывалась добровольцем. Не хочешь слушать – отпусти меня.
– Как ты в себе уверена, – сказал Ахилл. – Но я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь.
– И что же ты знаешь обо мне?
– Я знаю, что в конце концов ты уступишь и начнешь мне помогать.
– А я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.
– В самом деле?
– Я знаю, что в конце концов ты меня убьешь. Потому что ты всегда так делаешь. Так что давай пропустим всю эту скукотищу посередине и закончим прямо сейчас. Сократим ожидание.
– Нет, – покачал головой Ахилл. – Лучше, когда все происходит неожиданно. По крайней мере, так всегда делает Бог.
– И почему я вообще с тобой разговариваю?
– Тебе так не хватает общения после одиночной камеры, что ты рада говорить с любым человеком. Даже со мной.
Петре было неприятно сознавать, что он, быть может, прав.
– С любым человеком… тебя кто-то обманул, сказав, что ты человек.
– Ну ты и злая! – рассмеялся Ахилл. – Смотри, у меня кровь идет.
– Кровь на твоих руках – это да.
– А у тебя на всем лице. Брось дуться.
– Знаешь, я начинаю думать, что нет ничего приятнее одиночного заключения.
– Петра, ты лучше всех прочих, – сказал Ахилл. – Кроме одного.
– Боба.
– Эндера, – ответил Ахилл. – А Боб – чушь. Боба больше нет.
Петра не ответила. Ахилл всмотрелся ей в лицо:
– Неужто нет язвительных комментариев?
– Боб мертвый, а ты живой, – сказала Петра. – Это несправедливо.
Фургон замедлил ход и остановился.
– Ну вот, – произнес Ахилл. – За приятной беседой время летит незаметно.
Летит. Петра услышала над головой самолет. Взлетает или садится?
– Куда мы летим? – спросила она.
– А кто сказал, что мы куда-нибудь летим?
– Мы летим из страны. – Петра тут же высказывала мысли, приходящие в голову. – Ты понял, что теряешь в России свое уютное рабочее место, и смываешься без шума.
– Ты прекрасный профессионал. Ты продолжаешь устанавливать новые стандарты интеллекта.
– А ты продолжаешь устанавливать новые стандарты провала.
Ахилл запнулся, но продолжал, будто Петра ничего и не говорила:
– Они поставят воевать со мной других детей. Ты их знаешь. Знаешь их слабости. Кто бы ни был моим противником, ты будешь моим советником.
– Нет.
– Мы на одной стороне. Я хороший на самом деле, и ты меня полюбишь.