Часть 3
Глава 14
– Ты уже проснулся?
– Нет.
– Но ты ведь не спишь.
– Нет, я сплю.
– Если спишь, почему ты мне отвечаешь?
– Это просто кошмарный сон.
– Вот как?
– Да.
– И о чем твой кошмар?
– Ох, лучше не спрашивай. Он о назойливом голосе, прерывающем мой первый безмятежный сон за многие недели.
– Так вот какие у тебя кошмары? – усмехнулась Лиза за моей спиной. – Тебе бы покрутиться годик в арт-бизнесе, малыш.
– Сон становится все кошмарнее. Этот голос не затихает.
Она умолкла. Но не закрыла глаза, судя по ее дыханию, – такие детали начинаешь чувствовать даже спиной, когда достаточно долго проживешь с женщиной, которая тебе дорога. Потолочный вентилятор медленно вращался, разгоняя по комнате влажный муссонный воздух. Свет снаружи проникал в щели деревянных ставен, покрывая полосками картины на стене у кровати.
До восхода солнца было еще полчаса, но занимавшаяся заря уже сгладила тени в комнате и покрыла призрачно-серым налетом все предметы, в том числе мою руку, лежавшую на подушке. Карла однажды назвала это «эффектом пейота». И как обычно, попала в точку. Одним из свойств наркотика, получаемого из этих кактусов, является способность окрашивать вселенную в сумеречные тона – своего рода предрассветная стадия сознания. Карла всегда умела находить неожиданные и остроумные сравнения…
Мои веки сомкнулись. Я почти ушел в сон, сжимая в руке воображаемую «пуговицу» пейота; я почти ушел.
– И часто ты думаешь о Карле? – спросила Лиза.
«Черт! – подумал я, возвращаясь к яви. – Как женщинам это удается?»
– В последнее время часто. Только что я в третий раз за три дня услышал ее имя.
– А кто еще ее упоминал?
– Навин – этот начинающий детектив, и еще Ранджит.
– Что говорил Ранджит?
– Послушай, Лиза, нам незачем сейчас обсуждать Карлу и Ранджита.
– Ты к нему ревнуешь?
– Что?
– А знаешь, я ведь совсем недавно общалась с Ранджитом. Мы просидели за разговором допоздна.
– Я не был здесь в последние недели, если ты заметила. Так что для меня это новость. Как часто ты общаешься с Ранджитом?
– Он очень помог с рекламой наших выставок. С тех пор как он подключился к работе, клиенты идут сплошным потоком. Но в личном плане между нами ничего нет. Абсолютно.
– О… кей. И что дальше?
– Я первой спросила: как часто ты на самом деле думаешь о Карле?
– Нам обязательно обсуждать это сейчас? – спросил я, поворачиваясь лицом к ней.
Лиза привстала, опираясь на локоть, и склонила голову к плечу.
– Я видела ее вчера, – сказала она, с невинным видом глядя на меня небесно-голубыми глазами.
Я молчал, ожидая продолжения.
– Мы встретились в бутике на Брейди-лейн. Я часто там бываю, но никому из знакомых не рассказывала про этот магазинчик. А тут вдруг на выходе сталкиваюсь с Карлой нос к носу.
– Что она сказала?
– В смысле?
– В смысле: что она сказала тебе при встрече?
– Это довольно-таки… странно, – сказала она, наморщив лоб.
– Что тебе кажется странным?
– Ты не спросил, как она выглядит или как она себя чувствует. Тебя в первую очередь интересует, что она сказала. Это странно.
– Почему?
– Ну как же – ведь ты не видел ее почти два года. И я даже не знаю, в чем бóльшая странность: в твоей реакции или в том, что мне такая реакция вполне понятна, поскольку речь идет о Карле.
– А… значит, ты меня понимаешь?
– Разумеется.
– Тогда что же тут странного?
– Странно, как много эта деталь сообщает о тебе и о ней.
– Да о чем вообще этот наш разговор?
– О Карле. Ты хочешь знать, что она мне сказала, или нет?
– Уже нет, – сказал я. – Не хочу.
– Конечно, ты хочешь. Во-первых, позволь мне сообщить, что выглядит она отлично. Лучше не бывает. И настроение у нее соответственное. Мы завернули в кафе «Мадрас», выпили по чашечке кофе, и я хохотала до слез над ее шутками. В последнее время ее занимает религиозная тематика. Она сказала – погоди, дай вспомнить дословно, – ах да, она сказала: «Религия похожа на затянувшийся конкурс шляпников по созданию самой дурацкой шляпы». Она вечно выдает забавные сентенции. Должно быть, это чертовски тяжело.
– Тяжело быть забавной?