— Ты представляешь, у Селены новый любовник — какой-то важный тип.
— А мне-то до этого что? — спросил Лир.
— Ну, это я так просто к сведению.
Лир кивнул.
— А в «Тухлом Карасе» подают тухлых карасей? — спросила девушка.
— Не знаю, но может специально для тебя они найдут там немножко несвежей рыбы, — усмехнулся Лир.
— Нет, я не хочу, — Энн поморщилась.
— А зачем тогда спрашиваешь?
— Просто так, для того, чтобы хоть что-то спросить у тебя.
— Спроси лучше что-нибудь о Диких землях или о войне с эльфами.
— А кстати, расскажи мне про дикие земли! Там страшно? — спросила Энн.
И Лир принялся рассказывать ей о трёх не самых лёгких годах своей жизни. Расставляя акценты на самых, на его взгляд, интересных вещах. Девушка внимательно слушала.
Слушать она умела, не то что Мэв, которая тоже пережила немало и в основном любила рассказывать сама.
В дверь таверны Лир прошёл первым, за ним протиснулась Энн. Девушка изумлённо оглядывалась по сторонам: данная обстановка была ей непривычна.
Лир искал знакомые лица. Он услышал музыку, но это был не Кеоран, играющий почти каждый вечер в этой таверне. Элрэт обернулся, и увидел молодого аильс-тиритского эльфа с лютней, рядом с которым задумчиво курил трубку Кеоран. Лир молча кивнул ему и уселся за соседний стол, разумеется, спиной к стене, с его нарастающей дурной репутацией, держать спину открытой было вредно. Энн скромно присела на скамью рядом. Эльф тряхнул чёрными кудрями и начал петь, его манера исполнения отличалась от Кеорана, более резкий голос и напористая мелодия. Лир решил послушать слова песни.
«Открой ворота в мир теней, И я смогу пойти за ней По чёрным призрачным мирам, По разорённым городам И по дорогам в никуда, И догоревшая звезда В мои ладони упадёт. И моё счастье оживёт. Я не способен на любовь, Но разрывает сердце вновь. Открой ворота, ну же, мне Навстречу гибельной весне, Навстречу радости моей. Я посвящаю песни ей. Я разбиваюсь о стекло, Чтоб ярко-красное текло. На окровавленной земле Не будет места ей и мне! Не будет рая для меня, Ведь для того родился я Из белых перьев чёрных крыл. Прощай, мой призрачный кумир. Мой меч и руки всё в крови, Не захлебнуться бы во лжи. Я научился убивать, Я научился всё менять Ударом чёрного клинка, Что разрезает облака. Из мрака снова вырос день. Я ухожу обратно в тень».— Это мой ученик, — пояснил Кеоран Лиру, когда песня закончилась. — Он делает успехи, возможно, скоро его можно будет выпускать одного на выступления. Но только не на моей территории.
— Меня зовут Ангарэль, — робко произнёс эльф, протягивая Лиру руку.
— Лирнэ Элрэт!
— Тот самый! — глаза парня расширились от удивления.
— Да тот самый! А что, ещё есть? — удивился Лир.
— Я много ему о тебе рассказывал, — сказал Кеоран. — В частности про недавнюю историю с ящером.
— Не хватало, чтобы весь город знал об этом! — слегка возмутился Элрэт.
— Боюсь, что и так знает, — ответил страж изнанки.
Его взгляд упал на Энн.
— А это твоя новая пассия? — ухмыльнулся менестрель.
— Нет, просто коллега, — коротко ответил Лир.
— Меня зовут Энн Керос, — сказала она, гордо запрокинув светлую голову.
Все они уселись за один стол и заказали выпить. Ангарэль попытался ущипнуть служанку, но, получив порцию ругани, передумал продолжать свою затею.
— Друг мой, к чему тебе эта курица? — спросил его Кеоран.
— Я просто решил пошутить, — пожал плечами парень.
— Тоже мне дивный эльф, а ведёшь себя хуже орка, нет, хуже Элрэта! — упрекнул его менестрель.
— Что сразу Элрэт? — возмутился Лир. — Как какая гадость, так сразу Элрэт, вы ещё моих родственников не знаете, а я видел, на что они способны.
— И на что же? — поинтересовался Кеоран.
— Последнюю войну они завязали, когда делили апельсин с королём светлых эльфов!
— Так им и надо, этим светлым эльфам! — воскликнул Ангарэль.
— Ладно, хватит расизма! Давайте просто выпьем! — предложил менестрель. — Вон смотрите, пиво несут.
— А я пиво не пью! Оно пахнет плохо, — скривилась Энн.
— А придётся, — сказал Лир, подвигая ей кружку.
Энн решила не спорить. В конце концов, это было не самое худшее пиво в «Тухлом Карасе». Она осторожно сделала первый глоток и поняла, что это не смертельно.
«Только бы не захмелеть, если я захмелею, то не смогу осуществить свой план», — думала она.