До поздней ночи в деревне не утихала праздничная музыка, селяне танцевали, из рук в руки переходили кувшины с тодди и араком. Многие выступали с поздравлением новобрачных, дарили подарки.
Прета то глухо рычал, то тихо повизгивал от нетерпения. Нет, сейчас он не может напасть на иудея: деревня находится под защитой Вишну, хранителя мироздания, вон торчит его украшенный гирляндами жертвенный столб. Выкрашенная синей краской четырехрукая фигурка едва виднеется из-под груды подношений и цветов.
Стемнело, внизу уже нельзя было ничего рассмотреть. От досады прета рубанул рукой по стволу арчи, оставив когтями на коре глубокие рваные борозды. Потом посмотрел в сторону реки. Скривился в хищном оскале: отсюда в Кашмир есть только один путь.
Он развернулся и начал карабкаться по кручам, все дальше углубляясь в ущелье Харо.
Машина тяжело оторвалась от земли.
Дома и деревья вдруг побежали назад, стали маленькими. Рев работающего двигателя бил по ушам, корпус виманы сотрясался. Когда она заложила вираж в сторону ущелья, Иешуа упал на колени, уперев ладони в пол.
Он не мог поверить, что лишь тонкий слой бронзы отделяет его от земной тверди, стремительно уходящей из-под ног. Потом поднялся, схватившись за ремень рукой, выглянул наружу. Ветер ударил в лицо, мощной мягкой ладонью отбросил назад волосы.
Иешуа во все глаза смотрел на открывшийся перед ним простор. На серебряную ленту Харо, петляющую среди скал. На превратившийся в обманчивое зеленое покрывало сосновый лес: будто и нет под кронами головокружительной высоты до самой земли. На заросшие арчовым редколесьем вершины сопок, которые кажутся перевернутым отражением облаков.
Такого восторга он не испытывал с детства. Ему было то ли пять, то ли шесть лет, когда старший брат привел его на террасу, с которой открывался вид на бескрайнюю равнину Эмек Изреель.
– Смотри, – Яаков вытянул руку перед собой. – Это гора Гилбоа. Правда, она похожа на морское чудище? Вот морда, а вот хвост.
– Да, – согласился Иешуа. – А что такое «морское чудище»?
Рассмеявшись, брат потрепал его по голове.
– Ну, это такие большие животные, которые живут в море Ям-Ахарон, – сказал он, потом смущенно добавил: – Я других морей не знаю.
– Больше соседской коровы? – у мальчика округлились глаза.
– Еще как! – воскликнул Яаков.
Он махнул вправо, где в солнечном мареве терялись очертания хребта.
– А вон там гора Хар-ха-Кармел. От нее до моря рукой подать.
Чем дольше Иешуа слушал брата, тем сильнее ему хотелось раскинуть руки и взлететь над равниной. Птицей пронестись над ручьем Эйн-Харод, рассмотреть поближе теряющийся в желтых песках город Енганним, окунуться в синеву над пропахшей морем долиной Эмек Кишон.
Иешуа зажмурился, ощущая в ладошке теплую руку брата, и замер от счастья…
Бхима согнулся над рычагами словно нахохлившаяся птица. Сквозь вой ветра и гул машины, иудей различил человеческий голос. Показалось? Нет, точно – друг поет! Иногда тот оборачивался: слюдяные пластины в пол-лица, встречный поток полощет черные пряди.
Горы становились все выше.
Вскоре ущелье Харо осталось позади, а вимана свернула на восток. Она плавно огибала вершины, натужно воя, взбиралась к седловинам. Пролетала над перевалами, едва не задевая верхушки сосен.
Олени удивленно всматривались в небо, срывались с места и неслись сломя голову впереди крестообразной тени, пока вожак не догадывался метнуться в сторону.
За одним из хребтов виману поджидала туча.
Бхима уверенно направил самолет в черные недра, понимая, что проще пробиться сквозь непогоду на малой высоте, чем уходить резко вверх. Мгновенно надвинулась стена дождя. Вокруг сверкали молнии, виману швыряло из стороны в сторону.
Когда выглянуло солнце, самолет ворвался в чистое небо сквозь прореху в тучах. Ветер гнал тонкие дождевые струйки по бронзовым бокам.
Но вскоре облака снова сгустились, закрыли косогоры черной тенью. Раззявленной пастью надвигалось узкое ущелье. Слева выросли отвесные кручи, справа горы были чуть ниже, совсем внизу темной, неприветливой лентой змеился Гидасп.
Вимана неслась по пропасти рядом со стеной. Кажется, протяни руку – и смахнешь кривой ствол арчи или схватишь за рога испуганного архара. Вдали уже расступились горы, показалась Кашмирская долина.
Глухой удар по корпусу виманы! Мерзкий скрежет по обшивке! Иешуа от толчка полетел на пол.