Он был переполнен воспоминаниями и чувствовал себя более одиноким, чем он чувствовал себя за очень долгое время. Демону надо было уйти. Он пытался незаметно выйти. Он вышел из клабхауса и направлялся к байку, когда услышал за собой голос Хусиера.
— Деми.
Он повернулся и увидел своего бывшего Президента, прислонившегося к стене здания, и курящего Мальборо.
— Привет, През, — Демон подошёл к нему.
— Уходишь?
— Ага. Почему ты куришь здесь?
Хусиер одарил его печальной ухмылкой.
— Бибс хочет, чтобы я бросил. Это тяжело. Я прячусь.
Демон рассмеялся.
— Я не крыса. Прикрою.
— Спасибо, — Хусиер сделал долгую затяжку, после чего выдул половину дыма и бросил сигарету. — Тебе нравится жизнь «Кочевника»?
Демон не знал, что ответить. Поэтому он пожал плечами.
— Взлеты и падения.
— Я следил за тобой. Вы с Мьюзом близки. У тебя есть проблемы в одиночку?
Не понимая, куда, блядь, может зайти этот разговор или о чём раздумывал Хусиер, но осознавая, что этот разговор не может принести ему ничего, кроме боли, Демон снова пожал плечами.
— Взлеты и падения.
— Возвращайся домой, брат.
— Что? — он сильно сглотнул, его сердце сжалось, даже при том, что он не сомневался, что верно расслышал.
Хусиер шагнул вперёд, чтобы они оказались лицом к лицу.
— Нет больше причин тебе держаться подальше. И ты нам нужен. Всё это дерьмо с клубами по всей стране, но именно здесь — горячая точка. Ты нам нужен. Возвращайся домой.
— Домой? — он знал, что ведет себя как идиот. Он и чувствовал себя соответственно.
Хусиер положил руку на предплечье Демона.
— Домой, Деми. Возвращайся домой. Это — дом.
Прежде он даже смог подумать, что с ним может произойти что-то настолько унизительное и постыдное. Демон расплакался. Он попытался успокоиться, но тогда Хусиер приобнял его за плечи, и Демон так никак и не смог остановится.
Глава 19
Директор правления парка попросил Фейт сказать несколько слов, но она была совершенно не готова к этому, поэтому ей пришлось заставить себя взять портативный микрофон, который он ей протянул. Микрофон начал мучительно свистеть, пока не отдалила его от усилителя. Затем повернулась и улыбнулась толпе.
Ну «толпа» — это все же сильное преувеличение. Вокруг стояло около пятидесяти человек, многие из них — семьи с детьми. Но сегодня был выходной в честь Дня Памяти, и в парке было много других людей, которые могли бы, рано или поздно, оказаться здесь. Они сделали небольшое событие из открытия с парочкой клоунов, которые занимались аквагримом и делали из воздушных шаров животных, а также здесь были уличные музыканты с банджо и фуд-трак, в котором продавались хот-доги и мороженое.
Фейт прочистила горло и заставила себя начать говорить в микрофон.
— Мне нечего сказать. Я лучше открою игровую площадку и впущу детей. Но я благодарна мистеру Уилсону и остальным членам правления парка за то, что они пригласили меня создать этот кусочек искусства, безопасный для детей и их игр, — она посмотрела на Майкла, который держал Такера и ярко улыбался ей. — С тех пор как я начала работать над этим поручением, у меня появилась собственная семья, и я по-настоящему счастлива, что маленький мальчик, которого я так сильно люблю, собирается играть здесь в день открытия. Большое спасибо.
Раздавались редкие аплодисменты, из-за которых она почувствовала себя неловко и поспешно передала микрофон мистеру Уилсону.
И тогда ребенок, выигравший конкурс рисунков, перерезал красную ленточку, и все вошли на игровую площадку.
Фейт наблюдала, как дети сразу же подошли к двадцатиметровой змее, созданной из старых запчастей, и начали на неё залезать.
«О, пожалуйста, пусть никто не поранится», — шептала она про себя. Она сама провела исследование, проявив должную осмотрительность, и предприняла все меры предосторожности. Но когда Такер залез наверх, вцепившись рукой в глаз змеи, сердце Фейт сжалось и затрепыхалось. Именно так чувствовала бы себя мать, поняла она. Страх, гордость, любовь — всё сразу, смешалось в единую, непостижимую эмоцию.
И ей стало любопытно: чувствовала ли её собственная мать когда-нибудь что-то подобное к ней.
~oOo~
Биби взяла Фейт за руку, переплела их пальцы, и они прошли через фойе. Неизменные ботинки Биби на высоком каблуке стучали по мозаичной плитке.