- На втором курсе студент Путин познакомился с преподавателем Собчаком. Собчак знал, чья рука имеет касательство к тому, что мы называем «рычагами»… Наш политолог об этом без понятия и пишет о смерти Собчака, настигшей его в новую изменчивую эпоху: «Умер от инфаркта. И унёс - как некоторые утверждают - «тайну» Путина навсегда с собой в могилу». Ох, не нравится аналитику слово «тайна» - даёт его в кавычках.
Вольфганг остановился на не совсем верном «от инфаркта». В своё время газеты в России и за рубежом привели подробности, какие политолог предпочёл опустить. Анатолий Собчак приехал в Светлогорск Калининградской области, и 18 февраля 2000 года служащие гостиницы «Русь» обнаружили его в номере мёртвым. Предположительной причиной смерти стал или острый инфаркт или отёк лёгкого. Само собой разумеется, точно установить причину должно было вскрытие. «Но здесь и начинаются загадки», - писала выходившая в Германии газета «Восточный экспресс» (N 5, 2000). Вдова категорически запретила вскрытие. «Почему?» - задавался вопросом автор публикации. Ведь по свидетельствам тех, кто тесно общался с Собчаком в последние месяцы, бывший питерский мэр на самочувствие не жаловался, излучал энергию. 26 марта ожидалось избрание Путина президентом, и Собчак рассчитывал возглавить его администрацию или занять пост генерального прокурора. Ранее проиграв на выборах в Госдуму, он отнюдь не потерял куража и стремился к роли в большой политике. Ему было многое, если не всё, известно о делах Путина в питерский период (газета не касалась осведомлённости бывшего преподавателя о жизни его студента в Ленинграде семидесятых). Таким образом, представление о секретах, какими владел Собчак, оставалось односторонним. Автор статьи Андреас Кройцберг, и не он один, не упустили, однако, главного: информация, которой располагал экс-мэр, позволяла бы ему оказывать серьёзнейшее давление на Путина. Устойчивое увлечение Собчака интригами и политическими разоблачениями было известно. Как, между прочим, и то, что спецслужбы умеют «искусственно стимулировать» инфаркт.
Вольфганг Тик сказал обо всём этом лаконично (Слотов читал о смерти Собчака), и оба занялись поступком вдовы.
- Ей-то не понять, кто убрал супруга? Его не воротишь, а чего добьёшься? - рассуждал Тик. - Сделать заявление? А кто бы дал что-то доказать? И уплыло бы из рук нажитое мужем: ясно же, как оно наживалось… Сама в нищете, дочь нищая… Потому женщина последовала совету: власти было удобнее, чтобы запрет на вскрытие исходил от вдовы.
- Разум выиграл вчистую! - произнёс от души Слотов. - Но начни кому-то объяснять - тебе тут же: предательство обелять?! и пошло-поехало, честные то же мне…
Розовый отблеск на облаках угас, сумрак неспешно облекал деревья, подкрадывался к столику у входа в кафе. Два человека слегка навеселе толковали о молодой женщине, которая, благодаря разумной маме, прославилась в качестве светской львицы на российский манер. Улыбчивый мужчина с лысиной ото лба, с бачками, ввернул в размышления приятеля о женской сексапильности:
- Чего нет, того нет - ты прав. Хотя - кому что, про тех же гомиков сказать…
Вольфганг неосознанно послушался шпоры:
- Я знал парней, один попросту отталкивающей внешности, но их любили партнёры высокого ранга и какие заботливые! Мой тёзка не был красавчиком с лучистыми глазами - а вызвал любовь, пережившую годы.
Вячеслав Никитич глубокомысленно повторил:
- Годы… - и ненавязчиво адресовал Тику вопрос: - Представляю, чем может возбудить некрасивая женщина… но и тут было что-то…
- Разумеется, было! И эти чёрточки я даю.
«Чёрточки…» - весело думал Слотов, слушая, как может мужчину соответствующей ориентации взбудоражить по-особенному щеголеватая походка, поигрывание ягодицами. А рот - подвижный, сочный, сохранивший как бы детскую припухлость и память соски… видел же школьный портрет? Ну конечно (эти выпяченные губы…)! Кивок Вольфганга. «Один понимающий мужчина, - пауза, и он продолжил: - обзавёлся копией портрета». Вячеслав Никитич шутливо заметил:
- Впечатлительные у тебя консультанты.
В глазах Тика скользнула досада:
- Намекнёшь - а сам я не?.. Нет! - он мотнул головой. - Чем обязан доверию? У меня нет ни малейшего предубеждения, это чувствуют. Такие люди очень воприимчивы - отдают должное… Я не боюсь представить себя мужиком, кому нужно не то, что мне.
Слотов изобразил человека, который не без зависти обнаружил плюс, приносящий выгоды коллеге. Глаза у Вольфганга были на месте, и он сохранил словоохотливость:
- Не собираюсь злословить о любви, какой предавался мой тёзка. Хотелось, нравилось - его дело. Но я за то, чтобы по жизни продвигались благодаря мозгам и труду, а не… - фраза оборвалась.
- Ты воссоздаёшь эпизоды?
- Не без того… - с лукавой ноткой ответил Тик и сменил тон: - Страсть была нешуточная! Охладей друг - и это сказалось бы на успеваемости студента. Но заботливость не ослабевала, а кто её проявляет - не могло быть тайной за семью печатями… Однажды студент Путин подъехал к университету на новеньком «запорожце». И как объяснил сей нонсенс? Бесхитростно. Папа выиграл машину в лотерею.
Слотов не забыл мечту отца о хотя бы подержанном «запорожце» и выдохнул через нос воздух медленно и печально. В мысли об этажах власти, на каких будут знакомиться с записью, Вячеслав Никитич опасался, учитывая щекотливость темы, оскорбить главную фигуру. За невозможностью молчать он прибегнул к помощи Бернарда Шоу, сказав о бессмертии его «Пигмалиона» и запоздало спохватившись, что сравнение с дочкой мусорщика Элизой Дулитл кого-то не порадует. Зато Вольфганг поймал на лету удачу:
- Вова - моя Прекрасная Леди! Чарующе!
Он тотчас напомнил разговор у миссис Хигинс, слова Элизы Дулитл «пришили старуху» и прибавил к ним классическое: «в сортире мочить». Слотов между тем молча наслаждался ещё одним фактом своего превосходства: «Ты положил столько старания, гордишься достигнутым, а на воплощение Прекрасной Леди вышел-то я!»
- Пигмалион моего тёзки воспитывал его не в одном сугубо узком плане, но и внушил запросы: отделение международного права, восхождение в КГБ. Новая Элиза Дулитл явила способности к манерам, правда, её иной раз прорывает, но ведь и с той случалось подобное - высшее общество перенимало её словечки. Чего же удивляться на российскую публику? Просто она больше умиляется, - писатель умолк, представляя умилённые лица.
Вячеслав Никитич проговорил, как бы собираясь поразмышлять:
- Чувства масс… Элиза Дулитл…
- Дочка мусорщика - леди! - включился Тик. - Наш Пигмалион выполнил свою роль с неменьшим успехом. Это было и творческое единение, полнота близости, женщина предельно долго не входила в жизнь возлюбленного. Он женился только в тридцать один год. Ты же помнишь, тогда редко бывало, чтобы мужик впервые надевал кольцо в таком возрасте.
Слотов сообщил, что стал женатым двадцати двух лет. Вольфганг сказал: его тёзку принудили к женитьбе порядки. За границу, где было так выгодно работать, неженатых не пускали. Беседа повелась об изломе судьбы, подсёкшем гэбэшника с концом ГДР. Пигмалион уже был не при власти.
- Но интимная тайна оказала действие, когда мой герой вернулся в Ленинград, - произнёс Вольфганг Тик. - Набиравший очки демократ Собчак понял, какой надёжный помощник выйдет из человека, знающего, что о нём кое-что знают. Был май девяностого. Едва став председателем Ленсовета, Собчак назначил Путина своим советником по международным связям, но тот вёл и другие дела: самое доверенное лицо, человек по особым поручениям. Босс и подручный стоили друг друга. Но меня занимают не махинации, не все эти способы, какими урывались жирные куши. - Тик сказал с ударением: - Мне важна определяющая черта портрета.
Вячеслав Никитич взглядом указал ему на рюмку и взял свою. Приятель говорил о тёзке: он всегда помнил, что против него могут использовать информацию о его интимном, и был обострённо предупредителен к тем, кто имел доступ к этой информации. Молчаливо выраженное признание того, в каких ты тисках, нравилось хозяевам. От моего героя исходило обаяние специалиста по услугам любого рода, заменявшее ему обаяние Прекрасной Леди. Выгодное качество, которое учли в Белокаменной, помогло продвижению наверх… Вольфганг обратился к лету 1999. Путин - секретарь Совета безопасности и директор ФСБ. К нему пристально приглядывается семья недужного господина, которому, судя по всему, уже не удержать долго скипетр.