— Я… ничего не могу поделать, — прошептал Шон. — Я готов скорее прикасаться к тебе и страдать, чем не дотрагиваться и опять-таки страдать.
— А я — нет! Как, по-твоему, я должна себя чувствовать, все получая и ничего не давая взамен? Как бы ты чувствовал себя на моем месте?
— Обманутым. Разочарованным. Готовым взорваться.
— Вот именно!
— Я просто пытаюсь защитить тебя, Дэни.
— От чего?
— От меня.
Дэни была слишком потрясена, чтобы говорить.
— Ты никогда не причинил бы мне боли, — выговорила она наконец.
— В сексуальном смысле? Да. Я бы ласкал тебя — от макушки до пят и обратно. И снова. И…
У Шона вырвался странный горький смешок. Дэни вздрогнула.
— Забудь о том, что я сказал, — почти грубо велел Шон.
Но оба понимали: об этом нельзя забыть.
— Тебе все равно придется отпустить меня, — напомнила Дэни. — Из-за обета.
Шон взглянул на часы.
— Случись это в то же время, но завтра, — приглушенно произнес он, — ничто не смогло бы помешать мне.
— Но сейчас сегодня.
— Да. Можешь радоваться, Дэни. Я никогда не хотел женщину так, как тебя. Я не довольствуюсь малым.
— Все или ничего?
— Да, — просто подтвердил он.
— Тогда это тебе надо радоваться, что завтра еще не наступило. Я тоже не довольствуюсь малым.
Вглядевшись в ореховые глаза Дэни, Шон печально покачал головой.
— Тебе нужен совсем другой мужчина, — прошептал он.
— Ты хочешь сказать, что я тебе не подхожу?
— Дэни… — Шон осекся. — Я пытаюсь пощадить тебя…
— Когда я хочу, чтобы меня щадили, я сама говорю об этом.
— Ты ничего не понимаешь. Я многое повидал… и испытал…
Шон прерывисто вздохнул.
— Ну и что? — нетерпеливо спросила Дэни.
— Черт возьми, слушай меня! Я не тот, за кого ты меня принимаешь!
— Дзен-киборг?
— Я чересчур человечен, — яростно выпалил Шон. — Меня не раз ломало так, как тебе и не снилось!
— Знаю. Но истинная сила исцеляется сама, ее не сломить.
Веки Шона дрогнули, словно слова Дэни стали солью для свежей раны.
Наступило долгое молчание, которое прерывало лишь медленное, тяжелое дыхание Шона. Он прислонился к спинке сиденья.
Шон протянул руки.
— Ты разрешишь просто обнять тебя? — спросил Шон. — Только обнять.
— По-моему, это неудачная мысль, — шепотом отозвалась Дэни.
Но не успев договорить, она метнулась в открытые объятия Шона.
Он взглянул сверху вниз на губы Дэни, вздрагивающие печальной улыбке.
— Это отличная мысль, — возразил Шон. — Просто посиди рядом со мной. Нам не остается ничего другого. Когда все будет кончено, мы больше не увидимся.
Дэни промолчала, скрывая боль от этих слов.
— Все дело в Касатонове, — пояснил Шон, — а не в обете.
— Почему?
— У Касатонова нет ни малейших сомнений, что я участвую в этой игре. Если он вновь увидит тебя рядом со мной, он вынесет тебе смертный приговор. Этого я не допущу. Так что обними меня, Дэни. Просто обними.
Очертя голову Дэни отдалась муке и ласке объятий Шона. Медленно и осторожно опустив голову, она положила ее на грудь Шона, как некогда сделала в чреве тибетского грузовика.
Дэни вновь задохнулась от сочетания тепла и мужского запаха, присущего только Шону Кроу. Вновь ощутила различие в их силе.
Но на этот раз физическая сила Шона не пугала ее. Дэни стремилась к ней неизбежно, как река стремится к морю.
Ее глаза неспешно закрылись. С протяжным вздохом она упивалась волшебным потоком силы Щона, растворилась в нем. На миг она ощутила единство с ним, которое не смогла бы описать словами.
Это было даже лучше плотской любви. Это было все равно что любить и быть любимой.
— Какая чудесная улыбка, — прошептал он.
— Я только что сделала замечательное открытие.
— Какое?
— У некоторых мужчин физическая сила может быть даром и благом. У таких мужчин, как ты, Шон.
Его руки на миг стиснули Дэни, придвигая ее ближе, и тут же вновь разжались.
Но было уже поздно. Дэни почувствовала твердое свидетельство вожделения Шона. Она уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь выпрямиться.
Он нежно, но твердо удержал Дэни и коснулся мимолетным поцелуем ее шеи.
— Не надо, — попросила она. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты нарушил клятву. Ты возненавидишь меня за это.
— Я не смогу ненавидеть тебя.
— Тогда ты возненавидишь себя!
Шон промолчал. Но не отпустил Дэни. Он не мог сдержать желания познать всю силу влечения Дэни к нему так же, как не мог обходиться без воздуха.
Он тщетно спрашивал себя: почему нельзя завершить обет на день раньше — всего на один день?
Но поступить так он не мог. И не мог поручиться, что доживет до завтра, чтобы выполнить обещание.
Какая жалость, что демаркационная линия времени не проходит по заливу Пьюджет-Саунд, размышлял Шон.
Внезапно он рассмеялся.
В этом смехе прозвучало неподдельное веселье, а не горечь.
— Что случилось, Шон? — встревоженно спросила Дэни.
— Демаркационная линия времени! — сквозь смех выговорил он.
— При чем тут линия?
— К лучшему это или к худшему, но в Тибете уже наступило завтра!
Дэни хотела было спросить, что имеет в виду Шон, но осеклась. Быстрым движением ладоней он поднял ее свитер, обнажая грудь. От восхищенного возгласа, который Шон издал при этом, Дэни задохнулась.
А горячая ласка его языка вырвала у нее прерывистый вздох наслаждения.