Несколько мгновений он молчал, потом равнодушно ответил:
— В английском языке нет для этого подходящего слова, но я бы назвал это киоджитсу — что-то вроде «неправдивой правды».
— Неправдивой правды?
Джерард сжал руку в кулак, а затем быстро разжал пальцы, словно хотел этим движением прояснить смысл своих слов.
— Обман и честность. Сильный и слабый. Плохой и хороший. Уловка — вот примерный смысл этого слова.
— Но… я не понимаю… — Леда растерянно посмотрела на него.
Джерард продолжил терпеливо объяснять, словно имел дело с неразумным ребенком:
— Вы спросили меня, почему я брал вещи с их обычных мест. На самом деле это очень просто. Я управляю компанией «Арктур», принадлежащей лорду и леди Эшленд, и занимаюсь судами, торговыми морскими перевозками. Также у меня есть собственная транспортная и кораблестроительная компания «Кайеа шипбиддинг энд транспорт». Еще я владею деревообрабатывающей фабрикой на североамериканском побережье и некоторым количеством акций на хлопковом и сахарном рынках, несколькими банками, морской страховой компанией… — Джерард улыбнулся. — Теперь вы мне верите?
— Даже не знаю, что сказать…
— Могу кое-что пояснить вам. «Кайеа» переводится с гавайского как «морской прилив». «Арктуром» назывался чайный клипер, который дядя лорда Эшленда построил в 1849 году, а лорд Эшленд переименовал в «Аркан». Впрочем, я мог бы тысячу лет отвечать на ваши вопросы, и вы так и не поняли бы, кто я на самом деле. — Джерард снова улыбнулся.
Леда вздохнула.
— Возможно, вы правы, мистер Джерард, но в одном я твердо уверена: вы самый необычный человек из всех, кого мне доводилось встречать!
Джерард молча посмотрел на нее, и в этот момент цвет глаз его напоминал цвет луны на облачном ночном небе. Потом он медленно покачал головой и проговорил, прижимая кулак к своей груди:
— Моя правда — здесь.
Глава 10
Взлеты и падения
Гавайи, 1872 год
Доджун никогда не учил его песням и вообще не учил ничему, кроме японского языка. А еще он приказывал ему работать, бегать по различным поручениям, носить тяжелые корзины с карпами от пруда до дома соседа, который и не думал просить рыбы. Часто Доджун требовал довольно странных вещей: достать цветок с ветви дерева, до которой Сэмюел не мог дотянуться, камень с одного из самых высоких утесов Даймонд-Хэд, перо живой птицы, свившей гнездо на карнизе дома.
Впрочем, цветы и камни доставать было несложно: Сэмюел быстро научился лазить и прыгать, а по субботам он ходил с Доджуном на Даймонд-Хэд — десять миль туда и обратно, без отдыха. Свое одобрение добытыми камнями и цветами Доджун выражал лишь коротким кивком да порой опускал их в черную чашу с водой, которую ставили перед Сэмюелом за обеденным столом. После обеда Сэмюел относил чашу в свою комнату, ставил ее на пол, ложился на кровать и долго рассматривал свою добычу, недоумевая, почему Доджун велел ему принести именно эти цветы или камни.
Как-то раз в комнату к Сэмюелу пришел маленький Роберт, и они стали играть в игру «поймай на лету птицу». Даже с закрытыми глазами Сэмюел снова и снова обыгрывал мальчугана, и наконец тот заплакал.
На звук рыдания пришла леди Тесс и встала в дверях, наблюдая за происходящим. Роберт тут же подбежал к ней и зарылся лицом в ее юбки.
Сэмюел встал.
— Простите меня, — быстро проговорил он. — Я его дразнил. Я не хотел…
— Господи, до чего же вы смешные и глупые мальчишки. — Леди Тесс протянула Сэмюелу руку. — Ну-ка расскажи, что у вас тут за переполох.
При виде ее улыбки Сэмюел испытал невероятное облегчение, и когда леди Тесс ласково погладила его по голове, он крепко прижался к ней.
Взъерошив его волосы, леди Тесс взяла мальчика за плечи.
— Я люблю тебя, Сэмми, — сказала она. — Здесь, со мной, ты в безопасности.
Леди Тесс была единственной, кто мог называть его этим ненавистным ему именем; единственной, кому оно было известно. Никто — ни Доджун, ни даже лорд Грифон не понимали его так, как понимала она, и не знали, что ему довелось пережить. Она там была и все видела. И все же она говорит, что любит его; вот почему ему так хотелось, чтобы леди Тесс всегда находилась рядом с ним.
Когда он поднял голову, она проводила по глазам рукой.
— Ну ладно. — Леди Тесс улыбнулась. — Я не хочу думать, что тебе нравится дразнить Роберта.
— Нет, мадам.
— Тогда улыбнись мне, Сэмюел.
— Да, мэм, — прошептал Сэмюел, стараясь растянуть губы в улыбке.
Леди Тесс покачала головой.
— Ну вот и отлично, — весело проговорила она.