— Что вы хотели? — спросил он голосом, осипшим от дневного сна.
— Духи. Мне нужны духи.
— Какие?
— Не знаю. Какие-нибудь, чтобы нравились женщинам.
Голиаф протянул руку, достал с этажерки пузырек с жидкостью бледно-желтого цвета и поставил его на прилавок.
— Сандал. Безошибочный выбор, — пояснил он.
Леандро взял пузырек, заплатил и пересек проезжую часть в обратном направлении. Он остановился у одного из подъездов и огляделся по сторонам. Убедившись, что улица безлюдна, а Голиаф снова спит в глубине фургона, он наугад нажал на одну из металлических кнопок домофона.
— Да? — послышался недовольный голос.
— Реклама. Откройте, пожалуйста, — ответил Леандро.
— Сегодня воскресенье!
Пойманный на лжи, Леандро предпринял отчаянную попытку собраться с мыслями и неожиданно для самого себя выдал:
— Меня послал мой хозяин, сеньора.
Из замка послышалось продолжительное и громкое жужжание. Леандро уже вошел во вторую застекленную дверь, а звук еще доносился из-за его спины. Оказавшись в подъезде, он вынул из кармана рубашки белый конверт, вылил на него несколько капель сандаловых духов и опустил в почтовый ящик вдовы Гуарас. Воздух внезапно наполнился сладким волнующим ароматом. Из опасения, что его могут обнаружить, Леандро стремительно покинул подъезд и бегом вернулся домой. Когда он наконец очутился в своей квартире, он задыхался и истекал потом, но ему, как никогда раньше, хотелось жить.
4
Двери «Авеню» открылись в полвосьмого, а без десяти восемь их пришлось закрыть, потому что кинотеатр просто не вмещал всех желающих увидеть представление. Наплыв людей был так велик, что Леандро взял билет из рук вдовы Гуарас — тот самый билет, который он несколько часов назад собственноручно опустил в благоухающем сандалом конверте в ее почтовый ящик, — надорвал его и сказал «следующий», даже не заметив, что это была она. Позже, стоя у края сцены, он увидел ее в кресле, элегантно одетую, отказавшуюся от старившего ее черного цвета. Их взгляды встретились. Едва заметным кивком головы она выразила свое одобрение по поводу короткого послания, которое Леандро написал на обратной стороне билета: после представления они увидятся в вестибюле.
Представление открыл дон Браулио. Он поднялся на подмостки ровно в восемь часов, в костюме, который был ему мал, и в бабочке, которая давила на кадык и шевелилась, когда он говорил. Он поднял руки, прося тишины, рубашка выскочила у него из штанов, заметно обнажив белый круглый животик. По рядам прошел смех. Так, не заправив рубашку, дон Браулио поприветствовал Беато, который появился на сцене в кричащей разноцветной тунике. За ним следовал Голиаф, затянутый в короткий, расшитый блестками жилет и обтягивающие штаны, которые придавали ему комический вид великана — укротителя зверей. Дон Браулио горячо обнял Беато, пожал руку Голиафу и удалился посреди оглушающего шквала аплодисментов.
В тот вечер Беато заставил публику забыть о том, что за плотно закрытыми дверями «Авеню» существует реальный мир. Он проглотил бильярдный шар, который тут же появился в сумке женщины из двенадцатого ряда. Он подходил к детям и перед самым их носом из воздуха извлекал конфеты. Он смог точно угадать мысли двух зрителей: мужчина пытался разгадать хитрый механизм трюка с бильярдным шаром, а женщина думала, что никогда в жизни не видела такого огромного и нескладного мужчины, как Голиаф. Одну за другой Беато закинул в рот двадцать пять швейных иголок.
— Мне не хватает железа, — пошутил он.
Он принялся жевать иголки — при этом металл хрустел на зубах, — а затем заглатывать. Когда он открыл рот, Голиаф посветил туда фонариком, чтобы зрители убедились, что иголки исчезли. Потом Беато проглотил длинную белую нитку, так что с его губ свешивался только крохотный кончик. Он медленно за него потянул и за минуту вынул все иголки, ушками нанизанные на нить. Потом Беато вручил старику из двадцатого ряда револьвер, патрон и фломастер. Он попросил, чтобы тот пометил патрон, зарядил револьвер и выстрелил. Старик встал, поднял оружие обеими руками, нажал на курок и упал на свое место, отброшенный отдачей. Беато сделал стремительное движение рукой, как будто ловя муху. Затем он пригласил старика на сцену, чтобы тот подтвердил, что барабан револьвера пуст и что он держит в руке помеченную пулю: так оно и было. Он попросил двух добровольцев, чтобы они связали ему руки за спиной и обкрутили его тело несколькими метрами веревки. После этого он спрятался за черной ширмой и через несколько секунд появился из-за нее свободный от пут.