— В ангар его! — прокричал дон Браулио, заряжая фотоаппарат новой пленкой.
Паниагуа схватил Беато за волосы и поволок на лестничную площадку, а затем по ступеням на улицу. Из последних сил Беато попытался защититься. Он постарался ударить Паниагуа, но лишь слегка задел его щеку. На него снова навалились и избивали ногами до тех пор, пока он не перестал двигаться. Затем его взяли за руки и за ноги и понесли, как мешок, сквозь зловещую тьму. Шум драки заставил соседей прильнуть к окнам. Большинство молча наблюдало за тем, как убивали Беато. Лишь изредка доносились голоса с просьбой оставить его в покое или, наоборот, не жалеть и покончить с ним поскорее. Это были приглушенные голоса пассивных участников мести, трусливый шепот. Некоторые, самые безрассудные, выскочили на улицу и последовали за Паниагуа и остальными к ангару.
2
Ангар находился в самом начале улицы, рядом с двухэтажным домом, уже полвека назад брошенным на произвол судьбы. Он занимал угол сада, такого же запущенного, как и дом. От тротуара его отделяла каменная стена и железная дверь без замка. Беато оставили лежать в саду посреди сорняков. Леандро указал на него пальцем и, обращаясь к только что прибывшим, провозгласил:
— Этот человек обманул нас всех. Он заслуживает того, что с ним происходит.
У Леандро был голос выпившего человека, но он не потерял своего авторитета покровителя улицы Луны. Шепот прекратился. Какая-то женщина подошла к Беато и плюнула ему в лицо. Плевок попал ему в переносицу, и по обе стороны от носа потекла мутная жидкость, в которой, казалось, скопилась вся желчь обманутых женщин. Паниагуа поднял Беато с земли и швырнул вглубь ангара. Его обезображенное тело ударилось о дверной косяк, развернулось, глухо стукнулось о дальнюю стену и сползло на пыльный пол.
— Пусть кто-нибудь принесет цемент и кирпичи! — приказал дон Браулио.
Беатрис вышла из подъезда как раз в тот момент, когда дверной проем ангара начали закладывать кирпичами. Ее левая щека вспухла, а между верхней губой и носом застыла кровь. На ее лице были явные следы побоев, но оно не выражало боли. Напротив, оно излучало глубокое и отстраненное спокойствие человека, разгадавшего свое будущее. С прямой спиной и высоко поднятой головой она прошла мимо Паниагуа и остановилась рядом с мужчинами, которые клали кирпичи. С каждым новым рядом кирпичей ветер усиливался и ощутимо холодало. Черное небо заполнилось тучами, которые проносились перед луной, время от времени ее заслоняя и создавая странный эффект молний без дождя. Когда кладка кирпичей была на уровне пояса, холод начал проникать людям под одежду, а из глубины ангара послышался жалобный стон Беато. В сад неслышно проник Голиаф и остановился за спиной Беатрис, которая, не обращая внимания на его присутствие, взглянула на Паниагуа и крикнула:
— Я останусь с ним!
Она переступила через невысокую пока кирпичную стену сперва одной ногой, затем другой и осталась неподвижно стоять по ту сторону стены, устремив взгляд в сад. Паниагуа скомандовал мужчинам продолжать работу. Постепенно, кирпич за кирпичом, Беатрис исчезала из виду. Сначала скрылась ее талия, затем грудь и наконец плечи. Видно было только ее лицо, когда к ней медленно приблизился Голиаф. Несколько человек бросились к нему, чтобы его остановить. Но Леандро, уверенный, что Голиаф не помешает их мести, сделал им знак не двигаться. Беатрис что-то сказала ему на ухо. Голиаф отошел от стены и покинул сад, горько плача.
Они продолжали класть кирпичи, и в конце концов осталось место лишь для последнего. Дон Браулио кинул в отверстие свою лейку с золотым корпусом и проявленную пленку, которую он достал из кармана кимоно. Затем был положен последний кирпич, и Беатрис пропала. Луна окончательно спряталась за тучами. Ветер усилился, и из туч на улицу посыпались стрелы дождя. В темноте раздался тревожный вой полицейской сирены. Люди второпях покинули сад и разбежались по домам. Повозки уже не было на тротуаре, но из-за поспешного бегства, никто этого не заметил.
3
Стул, о который споткнулась Беатрис, валялся вверх ногами в углу гостиной. Журнальный столик был опрокинут. Пол и кресла были усеяны осколками фарфора и стекла. Торшер лежал на диване, а его плафон был разбит вдребезги. Возле него, в самом эпицентре бедствия, младший ребенок играл с горлышком разбитой бутылки. Паниагуа отнял опасную игрушку и оставил ее на телевизоре. Он осмотрел все комнаты в поисках старшего, но не нашел его. Встревоженный, он поднялся к Исабель и позвонил в дверь. Исабель вышла в ночной рубашке.