Исцеленный Эврихом оксар безусловно знал, чем зарабатывает себе на пропитание Гжемп, но по каким-то причинам обещал ему свое покровительство, так что сопровождавшие его воины хотя и косились в сторону змеелова неодобрительно, чувствам своим воли не давали. Не совсем понятным оставалось Эвриху, зачем владельцу «Мраморного логова» терпеть подле себя Гжемпа. Бескорыстием он не отличался и определенно рассчитывал с этого что-то получить. И аррант, пожалуй, догадывался даже, что именно. Коль скоро Газахлар закупал специи, которые не мог продать с барышом в самой империи, значит, были у него замыслы начать торговать с чужеземными купцами, связаться с коими он надеялся через Гжемпа. Стало быть, хитроумному оксару придется иметь дело с контрабандистами, которые, вероятно, за известное вознаграждение взялись бы переправить Эвриха за границы империи. Пока, впрочем, это были лишь предположения, ибо заговаривать на эту тему со змееловом и тем паче с Газахларом аррант считал преждевременным.
Выглянувшее из-за облаков солнце начало ощутимо пригревать, и внимательно оглядывавшийся по сторонам Гжемп внезапно двинулся к ближайшим кустам, покрытым мелкими белыми ягодами. Не спускавший с него глаз Эврих не заметил решительно ничего подозрительного, не услышал ни единого шороха в том месте, куда бросился змеелов. Гжемп ударил длинной палкой по траве, и в то же мгновение в вытоптанный им круг выметнулась пестрая, металлически взблескивающая ндагга длиной два с половиной, а то и три локтя. Ожидавший чего-то подобного аррант невольно попятился, но опаснейшая змея, яд которой, по мнению Гжемпа, был раз в пять сильней, чем у кобры, вовсе не собиралась нападать. Напротив, она тотчас попробовала скрыться в высокой густой траве. Змеелов ловко подцепил её палкой, заставляя вернуться в круг, и тут Эврих стал свидетелем удивительного парного танца человека со змеей, показавшегося бы ему презабавнейшим, когда бы он не знал, что яда, содержащегося в иглообразных зубах ндагги, хватит, чтобы умертвить двести овец, а погибает укушенный ею почти мгновенно.
Не обращая внимания на недвижимого, как изваяние, арранта, зеленовато-фиолетовая змея некоторое время безуспешно пыталась удрать, а затем, разъярившись, принялась кидаться на Гжемпа. Собираясь петлями, она бросалась на него подобно пущенному из пращи камню, и всякий раз Эврих мысленно содрогался, полагая, что уж теперь-то ядовитая гадина наверняка достанет отважного охотника. Но сухощавый и тщедушный, ничем не примечательный внешне мужчина лет сорока — сорока пяти неизменно, почти неуловимым движением уходил из-под удара, заставляя арранта вспомнить Волкодава. Палка Гжемпа с кожаным ремешком на конце и идущим от него шнурком раз за разом взвивалась и опускалась, однако все старания змеелова пленить ндаггу оканчивались пока неудачей.
Танцуя на цыпочках вокруг извивающейся и изворачивающейся, грозно шипящей змеи, он словно играючи удерживал её в вытоптанном кругу и в конце концов накинул-таки на шею ндагги петлю. Как это у него получилось, Эврих, правда, так и не разглядел — все произошло слишком быстро: очередкой бросок змеи, взмах палки, и вот уже голова смертоносной твари прижата к земле, сверкающая в солнечных лучах лента живого металла несколько потускнела и приобрела цвет остывающей стали. Треугольная, похожая на наконечник копья голова её как будто раскололась — неукрощенная гадина распахнула пасть, обнажив ядовитые зубы, узкий раздвоенный язычок затрепетал быстро-быстро, и Эврих почувствовал себя очень и очень неуютно, хотя самое страшное осталось вроде бы позади.
— Попалась, кормилица! — присаживаясь на корточки и чуть задыхаясь, ласково пробормотал Гжемп. Протянув руку, ухватил ндаггу за голову, крепко сдавил затылочную часть указательным и большим пальцами и сдернул ременную петлю. Поднявшись, быстрым движением сунул змею в сорванный с пояса мешок, одновременно встряхнув его так, что ндагга провалилась на самое дно.
— Ну вот, слава Амгуну Щедрому, первая за сегодняшний день добыча! — Гжемп вновь опустился на корточки, затягивая веревкой горловину мешка. — Обычно я дою моих кормилиц по приходе домой, им ведь надобно остыть после пляски. Да и яд заготавливать — та ещё морока. Однако здесь этим придется заняться нынче же, тогда, глядишь, у кормилиц моих к возвращению в Мванааке новая порция яда накопится.
— И часто ты этих тварей доишь? — спросил Эврих, видя, что неразговорчивый обычно змеелов, разогревшись во время схватки с ндаггой, не прочь поболтать и выплеснуть в разговоре накопившееся напряжение.
— Раз в две седмицы, ежели змеи в расцвете сил. Вай-ваг, если бы они плодились в неволе, а Кешо не рассорился со всеми соседями, я бы давно уже стал богачом! Обучил бы своему ремеслу сыновей, и зажили бы мы припеваючи. А так пришлось одного гончару в ученики отдать, другого в мастерскую по изготовлению бумаги пристроить. Отец мой, веришь ли, первый додумался змей дома для дойки держать. И неплохо было зажил. Ведь вот на этих островах, к примеру, их ловить не переловить, и особенного ухода они за собой не требуют. Ну ладно, доставайка склянку, пора нам с пленницы нашей первую мзду получить.
Порывшись в висящей на боку сумке, Эврих вытащил склянку с затянутым пергаментом горлом, в то время как Гжемп нащупывал через ткань мешка голову змеи.
— Как это ты не страшишься, что она тебя ужалит? Хотя бы перчатки какие-нибудь смастерил, — проворчал аррант, с беспокойством наблюдая за действиями змеелова.
— Этого-то как раз бояться нечего. Они кусаются, только когда видят противника, — беззаботно ответствовал Гжемп, вытаскивая ндаггу из мешка.
Держа склянку в левой руке, а голову змеи в правой, он слегка сжал её и, когда ндагга, скользнув по Эвриху холодным взглядом, раскрыла пасть, притиснул ядовитые зубы пленницы к пергаментной крышке. Ндагга издала возмущенное шипение, попробовала вывернуть голову и, не преуспев в этом, пронзила острыми зубами тонкий пергамент. Аррант с любопытством придвинулся поближе, чтобы лучше видеть, как крупные капли белого, как молоко, яда стекают на дно склянки.
— Неужто никогда тебя эти гадины не кусали? Трудно ведь не зазеваться и быть все время начеку, ежели имеешь с ними дело с раннего детства? — Эврих уже задавал этот вопрос змеелову, и тот отвечал отрицательно, но на этот раз, сунув ндаггу обратно в мешок, с усмешкой произнес: