— Перехожу к главному. Между прочим, оно с тобой связано.
Если Озеров рассчитывал удивить Хмелика, то он опять ошибся.
— Знаю, — сказал Хмелик и бросил на стол злополучную нитку жемчуга. — С этого все и пошло?
— С этого?
— Где взял?
— Где-то в Лондоне. На витрине. Потом не мог вспомнить где. А тут ты подвернулся с Валей.
— В синей каемке?
— Потом в оранжевой.
— Понятно, — усмехнулся Хмелик, — нуль-переброска украденных ценностей.
— Почему же ты не загнал?
— Между прочим, красная цена этой цацке три рубля. Дешевле «Столичной».
— А как же золото?
— Оно той самой пробы, которую негде ставить. Валяй дальше.
Дальше пришлось рассказать о ящерице и о приключении в Рио. Хмелик поморщился. Зато конец дяди Мики вызвал у него поощрительное оживление.
— Неужели выстрелил? Врешь!
— Честное слово.
— И попал?
— Как-будто. Я не дожидался… — Озеров не удержался от вздоха.
Хмелик захохотал:
— Неужто жалко?
— Ну, знаешь… все-таки убить человека!
— Во-первых, ты не знаешь, убил или только ранил. А во-вторых, это не человек. Клопов морят, гадюк давят, а таких вешают. А тут вместо петли пуля. Даже гуманно. В общем, не будем задерживаться на сей полезной для человечества акции. Закругляйся.
— Все.
— Что — все?
— Последний опыт. Кентервильское привидение в гостях у физика. Теперь ты знаешь не меньше меня.
— Но и не больше. — Хмелик оттолкнулся от кресла и зашагал по комнате.
— Чем дальше мы ушли от пресловутого Аладдина? У него лампа, у нас браслет. Он тер ее тряпочкой и получал, что заказывал. Ты крутишь браслет и получаешь примерно то же. Словом, в руках у тебя устройство, о конструкции и принципах работы которого мы знаем только то, что оно настроено на твои биотоки и создает в реальной действительности физически достоверный геометрический парадокс.
— Почему парадокс?
— А по-твоему, не парадоксально то, что пространство, которое ты считаешь плоским, искривляется настолько, что любые две его точки соединяются в одну, притом с полнейшей физической достоверностью.
— А почему браслет не снимается?
— Потому что соединилось несоединимое — синтетический материал браслета с живой тканью руки. У нас это уже делается: полубиологические протезы. Есть такая белковая ткань — коллаген. Она и приживает синтетику, рассасываясь в организме. Но как произошел сплав живого и неживого в твоем случае, гадать трудно. Приживление полное, даже с утратой видимости.
— А происхождение браслета? Откуда он? Ты же физик. Хмелик воздел руки к небу.
— Падре, я верил в вас, как в бога! Нет, старик, я не Саваоф, а простой кибернетик, и двери в антимир мне не подчиняются. Не выпучивай глаза: антимир — к слову. В данном случае — просто сосуществующий мир с тем же знаком. Ну вот, должно быть, там и нашли способ сближения пространства, этакого нуль-перехода в пределах планеты. И к нам такой переход ищут. Я бы в твою колдовскую рощу, — назидательно прибавил Хмелик, — научную экспедицию послал, встретились бы наши братья по разуму с понимающим товарищем. А то напоролись на полиглота-собственника.
— Кончай треп! — вскипел Озеров. — Я и не собираюсь скрывать от науки эту штуковину. Ты первый…
Хмелик измерил его насмешливым взглядом.
— Садись, благодетель человечества. Лингвист-филантроп. Блаженствовал с кругосветным билетом Кука без паспортов и виз, а теперь: «Хмелик, объясни!» Да за эту неделю мы бы доклад в Академию наук подготовили.
— Между прочим, из «Хмелик, объясни» ничего не вышло, — заметил Озеров.
— А что ты хочешь? Формулу? Да ее сам Колмогоров не выведет. Система сложная, что-то вроде «черного ящика», о конструкции которого мы ничего не знаем. Математическим языком ее не запишешь. Алгоритм неизвестен. Что же можно предположить? То, что у нее, как у всякого кибернетического устройства, есть «входы» и «выходы». На «входы» поступает географическое понятие или зрительное представление о нем, а с «выходов» — окно с синей каемочкой или дверь с оранжевой. Сиречь нуль-проход. Географию машина знает лучше нас с тобой, может найти любую точку на карте.
— Я все удивляюсь почему. Ведь это география нашего мира.
— А может быть, у них та же география. И Лондон на том же месте, и Париж. Вероятно, совсем другие, но место-то одно. На том же меридиане.
Оба умолкли, подавленные сложностью удивительной и едва ли объяснимой загадки.
— Будем ставить опыт, — сказал Хмелик. — Сначала положим на место этот фальшивый жемчуг. Туда, где ты его взял.