Отразив серию ударов остроговая, я развеял очередную попытку сокрушить мой разум, и контрактовал.
Серия моих ударов погрязла в непробиваемой защите Валентина, и отбив последний мой удар, Острогов захватил мою больную кисть, отчего его словно железные пальцы вошли в мою рану, увязая в кровавой плоти.
Я взвыл от боли и замер, словно моё тело утратило способность двигаться.
— Вот и всё, — окровавленными губами оскалился Валентин, держа меня за руку. — Попался. — Триумфально стал заносить руку для решающего удара Острогов.
— Всё, — в тон князю Острогову улыбнулся я. — Твой анализ завершён.
В глазах Валентина пролетело непонимание, и он нанёс удар мне в горло. Рука Острогова была отбита в сторону, а моя конечность, что сжимал стальной хваткой Валентин, распалась туманом. И в этот же миг из рукава окровавленной руки появился пистолет, рукоять которого сжала разрезанная глубокой раной кисть, после чего я нанёс дулом пистолета удар точно в губы князю Острогову, вышибая зубы и нажимая при этом на курок.
Звук выстрела разнёсся по залу, а мёртвое тело врага завалилось назад, упав на царское место.
В уши ударил крик, заключённой в древесную ловушку Елены Полозовой, а я уже шёл к валяющемуся неподалёку канцлеру, что после взрывной атаки моих птиц был опалён и корчился от боли и явно сильной контузии.
Подойдя к кукловоду империи, я без слов и колебаний нажал несколько раз на курок и прервал жизнь канцлера, после чего моя кисть совсем потеряла силу и пистолет выпал из окровавленной руки.
— Ты! Я убью тебя! И ту дрянь, что ты выбрал! Предатель! Я ненавижу тебя! — Тщетно пыталась выбраться из древесных пут Елена, что стоило им быть разорванными княжной Полозовой, сразу же заменялись новыми путами.
Я шёл к белокурой девушке, что сыпала на меня проклятиями и угрозами самых страшных смертей, и как только я оказался рядом, грустно улыбнулся в лицо Елены.
— Скоро всё закончится. Мне очень жаль. — Произнёс я и из последних сил стал складывать печати не слушавшимися меня пальцами, а мои глаза вспыхнули красным отливом, впившись в глаза Елены, что вздрогнула, теряя осмысленность во взгляде.
Спустя какое-то время я, мотаясь от усталости и, под стоны приходивших в себя, потрёпанных боем аристократов отстранился от молодой княжны Полозовой.
Древесные путы исчезали, от чего освобождённая из ловушки Елена была подхвачена мной и уложена на пол.
— Что происходит? Где я? — Испуганно произнесла Елена, стоило ей оказаться на полу, смотря мутным взглядом в моё лицо.
Мои глаза в последний раз отлились красным, и княжна Полозова уснула, а я, встав на ноги, пошёл на выход из дворцового зала, развевая ледяные защитные техники, что уберегли от смерти гостей этого помещения.
Стоило мне только выйти в центральные двери, как я увидел своих людей из щита, что оцепили всю территорию данной резиденции, а ко мне вся в слезах бежала Александра, что, налетев на меня, заключила меня в крепкие объятья.
Сбоку же от меня возник один из командиров отдела щита.
— Григорий Александрович, город перешёл под наш полный контроль. Все государственные объекты взяты. Народ на нашей стороне. Операция подходит к завершающей стадии, без каких либо инцидентов.
Эпилог. Петербург семь лет спустя.
Дверь в мой домашний рабочий кабинет со стуком отворилась, и в комнату быстро вошла Мария Павловна. Облик у старой аристократки был, словно она собралась на бал, но вот вид явно говорил, что женщина была уставшей и явно сюда спешила.
— Ох, Григорий, — прошла Мария Павловна к моему столу. — Я знаю у вас есть здесь бар. Налейте-ка мне бокальчик вина. Будьте так любезны.
Я закрыл папку, в которую складывал исписанные листы бумаги и улыбнулся пожилой женщине.
— А не рановато ли? У нас с вами весь вечер впереди Мария Павловна.
— О, нет Григорий. Находясь рядом с вашим сыном никогда не рано, выпить. — Наградила меня язвительной, усталой и словно игривой улыбкой, действительный тайный советник первого класса.
И словно в ответ на слова старой княжны Худаловой послышался детский голос:
— Тётя Мария! Вы же недорассказали мне историю!
Мария Павловна повернула голову на дверь, а в мой кабинет уже вбегал мальчуган лет семи и, подбежав к старой княжне, схватил Марию Павловну за подол платья.
— Тётя Мария! Расскажите. Ну, да расскажите. — Стал дёргать платье ребёнок, пытаясь заглядывать тайной советницы империи в глаза, задирая голову вверх.