— Ой, хости дорохие, неужто ночевать пришли? — спросила она, завидев зашедших людей.
— Мир вашему дому. Да, мы бы хотели остановиться тут да переночевать, — ответил командир.
— Ну, это можно-можно. Два серебряка — одна ночь, одна комната.
— Хорошо, тогда можно шесть комнат на одну ночь.
Услышав желание постояльцев, бабушка встала с кресла и, торопливо перебирая короткими ножками, подошла к стойке возле входа.
— Вам повезло, — вдруг сказала она. — Давеча к нам ужо заселялись — все комнатушки скупили, правда, съехали три дня как.
Лерен тихо и неровно выдохнула.
— А кто это был? — спросил вдруг командир, подойдя к стойке.
— Да артисты какие-то. Детвора так радовалась, что решили с ними веселиться поехать.
— С ними? — напрягся первый пилот.
— Угу. Они как на Яркином холме решили гулянья проводить, а молодежь как услышала, так сразу же за ними и побежала. Даже хозяйство побросали, холеры.
Лерен почувствовала, как на её глаза наворачиваются слёзы.
— Так, деньга вперёд! — сказала бабушка, держа в своих руках шесть ключей.
— Кх! Да-да, конечно, — ответил командир, откашливая подступающий к горлу ком и доставая из своей сумы несколько серебряных монет.
— Чш-шш, чш-шш, — тихо успокаивающе произнёс Кади, погладив по плечу рыдающую Лерен.
Тяжесть событий этого дня буквально высосала его, а эти слёзы и невинное незнание бабушки о судьбе своих отроков были подобно челюстям хищной рыбы для его разума — они столь же больно впивались в его рассудок.
— А чой это вы такие грустные? — удивилась бабушка. — Праздник же — весна!
— Мы просто устали, — ответил командир, после чего взял ключи.
— Ну, ладно, не моё это дело. Кушать приготовлю к утру. Извините, но сын с женушкой ушли с этими артистами, так что если вам не сложно, то заправьте кровати за собой.
— Да… Конечно, — ответил командир. — Спасибо вам.
— Да чой это с вами? Грустные какие-то ходют тут, — поразилась бабушка. — Им надо познакомиться с сынком — мигом повеселели бы.
Лерен уже вовсю хныкала, и, если бы не помощь Каргаделя, то так и осталась реветь возле входа в гостиницу.
Глава 28. Беседы на рассвете
Не до конца понимая, что происходит, Кади обнаружил себя посреди туманного перекрёстка, хотя пару секунд назад мирно засыпал в кровати гостиницы.
«Что за…» — подумал он, посмотрев на себя.
Для сна всё казалось слишком реальным: ощущение лёгкого прохладного ветерка, свежий запах раннего туманного утра, расцветающий вдали красным заревом рассвет. Щёлкнув пальцами, Каргадель заметил, что его тело изменилось и стало каким-то не таким. Пальцы непропорционально удлинились, на конце у каждого красовалось по острому когтю, похожему на когти медведя, но куда массивней. Угол зрения позволял ему спокойно смотреть чуть ли не себе за спину, не вызывая дискомфорта, а длинные каштановые волосы развевались от малейшего движения ветерка и были очень тонкими.
Опустив взгляд ниже, он увидел высокое худощавое тело, одетое в изысканный модерновый наряд всё того же каштанового цвета, который больше напоминал костюм некоего мафиози.
«Что…» — хотел было сказать Кади, но ничего, кроме мыслей, мелких движений и осмотра близлежащих окрестностей ему не повиновалось.
— Ну и где же она… — нетерпеливо сказал владелец тела, подняв голову вверх.
Звёздное небо довольно сильно отличалось от привычного Кади и содержало множество звезд, которых он не видел, засыпая на открытых местах во время тренировок.
— Как же я устал… — задумчиво сказал владелец тела, после чего Кади почувствовал, как он нахмурился. — А этого я не потерплю, — быстро сказал он и уставился в дальнюю часть одной из дорог перекрёстка и направил туда оттопыренные пистолетом пальцы.
Одна мысль владельца, которая содержала простые команды: «Пуля», «Взрыв», резкой болью пронзила разум Кади. И только мысль успела пронестись сквозь разум, как в точке, куда целил владелец тела, прозвучал взрыв, и куча мелких гладких камушков упала прямо перед ним, как будто сталкиваясь с каким то невидимым барьером.
— Хм-м-м? — удивился владелец тела, после чего направил палец вверх и пошёл в сторону взрыва.
Рядом с воронкой лежал человек, рука которого теперь напоминала больше красный кровавый подсолнух, нежели полноценную руку. При чем «бутонов» было несколько.