— Ну, с богом братцы! — Заорал я, вскакивая в седло лошади, как и все остальные. — Василий! Хлопушки наизготовку!
— Так точно! — Заорал, хрипя, мой заместитель взвода.
— Поджигай! — Отдал я первый приказ перед неминуемым боем.
В тот же миг, стали вспыхивать тюки с соломой, привязанные лямкам к лошадям. И в момент, когда ворота заставы открылись под взрывы пороховых хлопушек, сотня коней стремглав рванула, словно бурный поток за стены заставы, волоча за собой огненные соломенные снопы, устремляясь, не видя дороги прямо на идущую при свете звёзд и луны на нас пехоту османского войска.
Табун коней мчал в ночи, озаряя всё огненными всполохами, а следом за ними скрытые за их спинами и стеной огненной преграды неслись наши отряды, разливаясь по полю, начиная смертельную атаку.
Скача на коне, будучи на острие своего взвода, я складывал печати, видя как своим, так и ястребиным взглядом, поднимая в небо десятки призванных птиц, которые стоило им взмахнуть крыльями исчезали в чёрном небе.
А первые лошади, тащившие за собой огненные соломенные снопы, уже врезались в растянувшиеся по полю ряды османской пехоты.
Влетая в строй врага обезумевшие от страха кони, топтали пехотинцев стараясь мчать дальше при этом, начиная поджигать тех, на чьём пути встала горящая солома.
Османские солдаты, словно отойдя от первичной волны шока, непонимания и удивления вскидывали ружья и начинали стрелять по лошадям, дабы остановить их огненный бег в их пеший строй, а вражеские офицеры сотрясали землю, делая ними преграды, изрыгали воздушные и водные потоки. Дабы остановить их бег.
И в это время с неба по всей линии вражеского строя с неба вниз стали пикировать призванные мной птицы, вспыхивая, словно фениксы в воздухе, и огненными снарядами влетать во вражеские ряды, взрываясь огненными вспышками, поджигая и сжигая врагов.
Под крики и огненный хаос, ржание коней и суету пытающегося рассредоточится османского войска из огненного ада, раздались оружейные выстрелы нашей конницы.
Наша кавалерия, которые словно призраки начинали устраивать конный хоровод, перед вражескими рядами валя врага свинцом, а где и по его краям влетая в их строй, топча копытами солдат и рубя их саблями, но при этом быстро отступая в темноту ночи.
Всё вокруг погрязло в непроглядной тьме, и только место боя озарялось как днём.
Но краткосрочный триумф, вскоре мог омрачиться кавалерийской подмогой Османской конницы, которая рванули с возвышенности, к своим солдатам, скатываясь вниз, словно лавина.
Видя это с высоты птичьего полёта, я вскинул руку и с неё в небо устремился подобно сигнальной ракетницы огненный шар, взорвавшись в небе сполохом голубых искр.
В ту же секунду наши отряды рванули в разные стороны, прочь от врагов, а со стороны заставы грянули пушечные выстрелы.
Секунда, и земля сотряслась разрывами, а ядра стали влетать в ряды османской пехоты, собирая кровавую жатву, при этом заставляя их конницу изменять направление движения, для того, чтобы не попасть под артиллерийские залпы.
В ночной тьме гремели пушки, а вражеские ружья рвали пространство росчерками пуль, летящих в слепую в темноту ночи в надежде найти солдатскую плоть.
Но нас там уже не было. Мы, пришпоривая коней, мчались обратно к воротам заставы, чтобы через какие-то минуты вновь быть за стенами наших укреплений.
Артиллерийские расчёты всё ещё громыхали в темноте ночи, а за последними из нас закрывались ворота заставы.
— Чёрт тебя подери Гришка! — налетел на меня Андрей, и стал трясти. — Живы! Мы живы, черт возьми! — Отстранился он от меня и достал заранее скрученную папиросу, прикуривая её от простого прикосновения пальца, а воздух сразу окрасился запахом махорки, под ржание сотен коней и радостные крики простых солдат вернувшихся из скоротечного боя.
Глава 6
Комендант осадного положения, или прорыв в утро
Центральная площадь была буквально забита солдатами и их лошадьми, а я, раздавая указания своим подчинённым продвигался к передней стене, откуда ко мне уже спускался словно в саже молодой мужчина с чумазым лицом и погонами старшего унтер-офицера, от которого за весту разило порохом.
— Ну, братцы задали мы жару этим выродкам, — с ходу оскалившись, засмеялся мужчина, хлопая себя по карманам штанов. — Андрюх табачку не подкинешь, я походу свою табакерку на стене выронил.
— Держи, — кинул он круглую железную табакерку офицер, слегка пожевывая папиросу, стоя по мою правую руку. — Для артиллерии нечего не жалко. Эти-то улизнули?
— А то, — не глядя на нас, складывал вдвое папиросную бумагу унтер, после чего открыв банку, насыпал на неё табак и ловким движением закрутил цигарку, отдавая банку обратно владельцу. — Вы ещё до осман доскакать не успели, а они уже вдоль стены дёру дали. Только подковы коней и сверкали. — Затянулся он самокруткой и, задрав голову вверх, выпустил дым вверх.
Грохот пушечных выстрелов сотряс воздух, и снаряды со свистом вновь влетели в стену, сотрясая её и вышибая куски камня.
— Вот ведь сволочи, — даже не дёрнулся артиллерист от грохота, — Покурить спокойно не дадут. У них, что ядра бесконечные что ли, час уже поливают без остановки.
— Не думаю Антох, — посмотрел я одним глазом на мужика, видя вторым глазом с высоты птичьего полёта тыл врага и с его боезапасами. — Они в атаку пошли не потому, что так стрельнуло, а по причине заканчивающихся снарядов. Они, как и мы, пока отрезаны от главных сил, а значит, что притащили, то и имеют, а имеют они то, что всё практически отстреляли. Сейчас они просто от злости палят за удар по роже так сказать. Впереди у них перегруппировка отрядов и штурм.
— Эээ…. Мужики это что? Меня случаем не контузило, — чуть не выронил из губ на половину скуренную самокрутку Андрей, показывая в направлении штаба командования.
— Мать моя вся в саже, — присвистнул, проведя рукой по затылку Антон, смотря в указанном направлении.
Я также развернулся полу боком и увидел, как вдали, словно на парад появились за спинами наших отрядов оставшиеся офицеры во главе с заместителем коменданта.
Толпа из пяти старших офицеров была одета в парадные мундиры, которые пестрили всевозможными регалиями и знаками отличия.
— Нет Андрюх, — скривился я, смотря на процессию, которая застыла вдали, смотря на практически в полном составе вернувшийся отвлекающий отряд солдат. — Думаю, наши бравые офицеры уже собрались в плен к османам, и чтоб их не убили, а приняли за важных военнопленных, вырядились как на смотрины.
Меж тем появившиеся военные чины, перестав глазеть на солдат, и начали раздавать направо и налево указания всем, кто попадался на их пути.
— Убирайте отсюда коней! Вы что глухие что ли? — Пытался орать на наших подчинённых Евгений Павлович. Капитан и заместитель Измайловской заставы, сверкая в свете огней акселями и даже несколькими медалями. Эй вы! — Повернулся слащавый молодой мужчина на нас, когда я и четверо унтер-офицеров подошли к нему. — Организуйте это стадо. Что они тут конюшню устроили! Тут надо солдат расставлять, а не коней. Герчинский скажи своим артиллеристам, чтобы принимали живее порох и снаряды. Да у стен вблизи пушек складывали. А вы. Как стадо это уберёте, занимайте у стен боевые построения. Оражен ты на воротах, остальные рассредоточьтесь справа и слева от его взвода. Выполнять!
— Вы это что удумали, — шагнул я к расфуфыренному капитану, под взгляды опешивших унтер-офицеров стоявших рядом со мной. — Решили разом нас всех тут положить у стен. Османам работу решили облегчить.
— Оражен! Я тут комендант! — взвыл совсем некомандным голосом Евгений Павлович. — Так что умолкни и выполняй приказ старшего по званию! А иначе я тебя как предателя и дезертира по военному времени тут прямо расстреляю. Понял меня!