— Да Андрюха, — сплюнул я. — Это сопровождение сваливший делегации. Там чуть дальше коллежский чиновник с полу отрубленной башкой в кустах валяется, а дальних я ещё не осматривал.
— Но как? Мы же сдержали осман. — Стал бегать от тела к телу мой товарищ, называя имена знакомых ему офицеров.
— Как я думаю, это был малочисленный диверсионный отряд. Возможно, они держали под наблюдением заставу, на случай тайного бегства, или отсылки посыльного в Измаил. Приглядись Антон. У убитых нет следов пулевых ранений, или стихийных ударов. На лицо использование техник с применением холодного оружия. По тихой работали. Да и следов мало. Что также говорит о малочисленной, но профессиональной диверсионной группе. Таких групп нам можно не опасаться. Они вряд ли нападут на огромный отряд в лоб да ещё при свете дня.
— Но тут ни все вроде бы, — шёл ко мне Андрей, теребя в руках табакерку. — Интересно они смогли удрать? Или где то дальше валяются. Сидели бы в заставе как княжна Александра, все бы живы остались. Парней вот жалко. Почём зря полегли.
— Твоя, правда, — произнёс я, смотря одним глазом на Андрея, а вторым с высоты птичьего полёта, понимая, что врагов в радиусе пяти километров не наблюдалось, начиная претерпевать головную боль, от очень долгого применения сложной техники. — Скачи обратно. Скажи чтобы выдвигались дальше. А я как всё осмотрю, вас догоню.
— Как скажешь. — Подошёл к лошади Андрей, и лихо забрался в седло, после чего, он и его отряд поскакали обратно.
Я же продолжил обходить тела мёртвых людей, последним из которых оказался один из коллежских чиновников. Который так рьяно поддакивал, когда меня пытались обвинить в дезертирстве.
Глава 8
Военное формирование
Прошло совсем мало времени с момента захода в расположение неприступной крепости Измаил, где нас приняли двояким приёмом.
Поначалу всё было как обычно. Встреча с комендантом и высокопоставленными военными чинами. Быстрый отчёт о событиях и решение вопросов по расположению прибывших беженцев и солдат, а также распределение раненых по лазаретам. Но вот уже через час в расположение выданных нам казарм, заявились старшие офицеры, за спинами которых стояли вооруженные солдаты, и потребовали сдачи нашего оружия, и не покидания выделенной территории.
Меня же, как и остальных унтер-офицеров, которые даже после прихода в Измаил не перестали считать меня комендантом нашего воинского формирования, прошедших через горнило боя удержанного редута с превосходящими можно сказать нас один к трём вражескими отрядами осман, практически под конвоем сопроводили в здание штаба.
Уже в трёхэтажном доме, который походил на крепость, нас начали разводить по разным комнатам, где, скорее всего, нас ждал допрос о событиях в Измайловской заставе.
В сопровождении трёх офицеров передо мной открыли дверь в кабинет коменданта Измаила, куда я и вошёл, попадая в квадратную комнату.
В помещении всё было обставлено, как и во всех подобных местах. Широкий рабочий стол, дабы на нём можно было расстилать громоздкие карты. Шкафы, забитые папками и журналами, которые растянулись вдоль стен. Ещё один стол вытянутой формы, и стулья с высокими спинками для офицерских совещаний. Ближе к двери разместился уголок с диванчиком и креслами, между которыми стоял низкий овальный столик.
Стоило мне зайти в это помещение, как на меня сразу обратились многочисленные взгляды, некоторые из которых мне уже были знакомы.
— Унтер-офицер, — обратился сразу ко мне плечистый и абсолютно лысый мужчина в чине генерал-майора, которому на вид было уже за пятьдесят лет. — Вас пригласили сюда для разбирательства в событиях Измайловской заставы. Вам Оражен вменяют неподчинение приказам. Нападение на вышестоящего офицера. Присвоение себе неподобающего звания, и взятия силовым путём командования над солдатским составом и офицерами Измайловской заставы. Также взятие под стражу руководящего офицерского состава Измайловской заставой. Принятие решения покинуть военному формированию, вверенному ему место дислокации. Ещё вам приписывают возможное дезертирство из Малиновского острога вместе с взводом, над которым вы самолично взяли командование. Пока допрашиваться младший офицерский состав, которым также вменяется часть вышесказанного вам. Я как комендант начну разбирательство с вами Оражен. Сделайте два шага вперёд.
Я выполнил, что было сказано под взгляды офицерского состава Измаила, и тех, кто был в их присутствии. Непосредственно всех офицеров Измайловской заставы во главе с заместителем коменданта, а также той малой части делегации, которая всё же смогла добраться до этого места живыми, во главе которой стоял капитан первого ранга Глеб Викторович и его верный товарищ статский чиновник Фёдор Иванович. Которые сейчас чуть заметно улыбались.
— Генерал-майор, — раздался за моей спиной женский голос. — Я же помнится, вас просила обождать. Но коли вы начали так поспешно, да и заявили такой широкий список заслуг унтер-офицера Оражена, предоставленный вам собравшимися тут офицерами. То давайте его дополним.
— Ваше высочество. Что вы хотите дополнить по данному делу? — Произнёс комендант Измаила, а офицеры Измайловской заставы побледнели, услышав обращение к Александре, и мне даже показалось, сделали шаг назад.
— Ну, во-первых, мне даже слегка обидно, что про меня в этих обвинениях нет ни слова. Я также принимала непосредственное участие в тех событиях. Ведь именно я назначила Оражена комендантом, и до возвращения в Петербург у меня есть такие полномочия. Так как было на тот момент понятно, что приказы капитана, который выполнял на тот момент роль заместителя заставы, приведут к неминуемой гибели большей части военного состава и мирных жителей той территории, а враг одержит сокрушительную победу. О чём и заявил унтер-офицер Оражен. Но не был услышан Евгением Павловичем, который как вы видите до сих пор в парадно выходном мундире. Ведь его цель была быть замеченным и взятым в плен, а не сохранение личного состава гарнизона, или защита мирного населения нашей с вами империи.
Если у Евгения Павловича есть личная обида и запятнанная часть за разбитое лицо, то он может потребовать сатисфакции на правах офицера. Думаю, Григорий Александрович ему в этом не откажет. Да и под стражу уважаемых офицеров никто не брал. Они не были лишены права передвижения, и сами были рады оказаться подальше от военных действий.
Что касается покидания Измайловской заставы. Решения Оражена были правильны и обоснованы. После уничтожения превосходящих в три раза сил османской армии, от заставы мало что осталось. Многие солдаты были убиты или тяжело ранены. Он как комендант принял единственное верное решение. Вывести раненых и гражданских в Измаил под охраной ещё боеспособных солдат. Да и мою эвакуацию тоже надо было проводить. Или вы хотели бы, чтобы меня и мирных людей послали одних в поля, где рыскали диверсионные группы Янычар? О которых кстати вам не могли ни рассказать господа Глеб Викторович и Фёдор Иванович. Ведь они чудом спаслись от них бегством. И вот ещё что. — Прошла по комнате княжна Александра Романовна и встала рядом со мной. — Я отправила послание через телеграф в Петербург. Благо он у вас тут имеется. Вскоре я озвучу ответ. А до этого времени прошу приостановить данное разбирательство и обвинения унтер-офицера Оражена и его людей в неподчинении, самовольстве, и прочем.
Все кто находился в комнате, после слов как выяснилось представительницы имперской крови, перевели взгляды на коменданта Измаила, а тот в свою очередь произнёс:
— Тогда до ответа из Петербурга унтер-офицер и все прибывшие с ним военные должны находиться на территории выданных им казарм. Свободного перемещения по Измаилу быть не должно. И я как вы понимаете должен дальше направить информацию по этому инциденту.
— Понимаю, и этого более чем достаточно генерал-майор. — Улыбнулась ему Александра.