Мне же из-за призванного мной существа и объединения нескольких техник, призыва, контроля и разума, пришлось повязать себе повязку на левый глаз. Дабы видеть глазами призванного ястреба, и быть готовым к незваным гостям. Второй засады я допустить был не намерен.
Прибывая в пути в ужасном состоянии. Израненные, измазанные кровью и грязью с ног до головы солдаты улыбались и, были в приподнятом настроении, от чего по взводу звучали военные песни, а ветер разносил по полям запах солдатской махорки.
Взвод двигался дальше, выказывая мне то, что я кровью и потом, заслужил уважение в сырцах обычных служивых мужиков, а Илья и Василий и другие, только ещё больше это укрепляли, рассказывая чуть ли не небылицы про наши совместные бои на улицах горящего Петербурга.
Прошло чуть больше полутора суток как мы, наконец, достигли Измайловской заставы, которая уже давно переросла в нечто большее, чем крепостное строение. Теперь это больше походило на ограждённый стенами посёлок с личным гарнизоном.
Завидев нас на подходе к воротам заставы, постовые засуетились, и к моменту нашего появления перед стенами нас уже встречали не только рядовые служивые, но и младший офицерский состав, которые смотрели на нас, вытаращив глаза.
— Унтер-офицер Оражен. Лиминский полк Ивановской заставы. — Сходу, не дожидаясь слов стоявшего впереди старшего унтер-офицера, произнёс я, отведя взгляд от правого плеча с которого во время последнего боя отлетел погон, при этом снимая повязку с левого глаза. — Жду разрешения заступить в расположение Измайловской заставы.
— Ааа…. Пропустить, — прохрипел старший унтер-офицер, которому на вид было чуть меньше тридцати, и когда мы начали въезжать за ворота, окрикнул меня. — Расположение коменданта в конце улицы. Серое трёхэтажное здание.
— Благодарю, — вполоборота повернулся я назад на офицера, после чего продолжил свой путь.
Всю дорогу до штабного здания на нас смотрели со всех сторон, не отрывая взгляда, а мои солдаты, пуская клубы дыма, зажовывая папиросную бумагу, улыбались людям и даже махали им руками, в особенности таких движений удостаивались женщины и дети.
Спешившись с коня, я оставил своих людей на улице, а сам отправился к коменданту этого места, дабы не только заявить о своём появлении, но и как можно быстрее получить место для отдыха, и всё необходимое для моих солдат.
Да эту заставу трудно было сравнивать с Ивановкой, хотя бы из-за того, что в штабном здании гарнизона кипела не только военная жизнь, но и коллежская, от чего я даже пару раз напугал внезапно выходящих из кабинетов женщин, которые как я понял, работали тут.
Попав же в кабинет, который был добротно обставлен мебелью, я вновь наткнулся на удивлённый взгляд, но теперь уже коменданта. Вот только на коменданта он слегка не тянул.
Высокой и хорошо сложенный мужчина со слегка пухлым слащавым лицом, и вьющимися волосами зачёсанными на правую сторону восседал за столом и, имел погоны капитана, хотя на вид ему нельзя было дать и тридцати лет. И вот сейчас этот мужчина смотрел на меня удивлёнными глазами, слегка вытянув в трубочку губы.
— Оражен Григорий Александрович унтер-офицер Лиминского полка Ивановской заставы, по распоряжению штаба, после выполнения всех поставленных задач прибыл с взводом в ваше расположение. Вас должны были уведомить об этом пришедшие сюда ранее отряды из Ивановской заставы.
— А никого не было. Как и распоряжений по вам, — протянул слащавый капитан, скривив губы от моего внешнего вида. — Нет, может распоряжения и были, посыльный то был недавно. Но подполковник отбыл срочно в Измаил позавчера, и мне ничего такого не сообщал. Однако я наслышан о вашем взводе Оражен. И коль такое дело. — Поджал он губы. — Располагайтесь при десятой казарме. А там разберёмся, что к чему. Я распоряжусь, чтобы вам выдали паёк и хоть частично обмундирование. Приведите себя в порядок, а то нечего народ пугать тут. — Брезгливо ещё раз окинул он меня взглядом. — Думаю, не потеряетесь. Свободны.
Отдав дань военному этикету, я развернулся и вышел из кабинета замещающего коменданта заставы, и через пару минут оказался на улице, наблюдая картину, как мои солдаты болтали с простыми служивыми этого места, которые обступили их со всех сторон.
Завидев моё появление, мой взвод сразу подобрался и словно навострил уши, ожидая моих указаний.
— Нас распределили к десятой казарме, — произнёс я громко. — Служивые. Путь покажите. — Обратился я уже к солдатам секунду назад болтавшим с моими людьми.
Через час настал вечер, и солнце практически зашло за горизонт. К этому времени я уже успел определить раненых солдат в лазарет, а остальных в явно заброшенную и грязную казарму. После этого, я не дожидаясь, когда прогреется баня и вскипит вода в баках, смыл с себя грязь и кровь, вымывшись холодной водой, переоделся в чистую выданную форму офицера, которая правда слегка жала в плечах. Вот только форма была не новая, а потёртая и местами даже зашитая. Но и на том спасибо.
Вот в таком виде я вновь отправился в лазарет, проведать солдат и узнать оказали ли им всю необходимую помощь.
Идя по можно сказать улочкам гарнизона, где проживали не только солдаты, но и простые люди, я не только шёл по делам, но и изучал местность.
И вот когда я миновал несколько улиц, на которых по своим делам ходили жители этого места, у входа в лазарет я столкнулся нос к носу с теми, кто недавно в спешке покидал Малиновский острог.
Одетые как с иголочки без явных следов изнурения они выходили в двери лазарета, а на их лицах читалось приподнятое настроение, от которого у части аристократов не осталось и следа, когда ни увидели мою персону.
— Ты? — Вытаращил на меня глаза капитан первого ранга, на груди которого на новом мундире красовалось пара сверкающих медалей.
— Честь имею, господин капитан первого ранга, — отсалютовал я мужчине и всем кто был с ним, а с ним были. Два офицера гвардейского полка императора, два коллежских чиновника, и две женские особы, одна из которых всё ещё пребывала в женском мундире, и все они сейчас с удивлением и непониманием смотрели в мою сторону.
Все эти люди таращились на меня словно на живого мертвеца, который словно откидывал тень на их благородное свечение.
— Но как ты? — протяжно, таращась на меня, протянул капитан. — Вы что, оставили после нашего отъезда самовольно боевую позицию?
— Никак нет, — наградил я холодным взглядом, от которого аристократ неосознанно дёрнулся телом, а он сам на секунду потерялся. — Боевая задача выполнена. Враг был уничтожен. Руководствуясь дальнейшими указаниями, взвод покинул Малиновский острог и прибыл в Измайловскую заставу.
— Уничтожен⁈ — опешил от моих слов полный мужчина в коричневом костюме. — Полтысячи османских солдат убиты кучкой солдат, у которых ни капли родовой силы нет? Да кто в это поверит.
— И в правду Оражен, — скривился плешивый штатский чиновник. — Кого вы тут хотите обмануть. Тут дезертирством попахивает. Не так ли Глеб Викторович?
Капитан первого ранга криво ухмыльнулся, смотря на своего товарища по компании и, произнёс:
— Ну, так Лиминский полк как-никак. Я навешу заместителя коменданта заставы, и попрошу взять это на перо. А там разберутся трибунал или что нибудь ещё.
— Вижу, вы господа. Все наслышаны о Лиминском полку, — произнёс я, стоя напротив аристократов. — Жаль что я в угоду возраста и полевой службы на границе, отрезанной от связи с жизнью империи, не могу похвастаться знанием заслуг ваших вотчин. Коли вы господин капитан решили взять это на перо. Прошу вас тогда проследить, чтобы все похоронки пришли семьям тех, кто доблестно держал переправу гарантируя вам спокойную дорогу. Чтобы их семьи знали, что они пали как воины с честью. Выполняя боевой приказ и долг. Чтобы их родные знали, где теперь их братская могила. А также можете посетить казарменные конюшни, и лично заверить численность османских скакунов которые мы привели за собой сюда. Если вы взяли это под свой козырёк господин капитан первого ранга, я могу быть спокоен. Господа, — кивнул я тем, кто сейчас стоял на моём пути в здание. — Прошу меня простить. Мне надо в лазарет.