В Боне Наталия Мердер приняла магометанство.
Вскоре по приезде она опасно заболела. Дочь оставалась у ее постели, ухаживая за ней, находя время для самого усердного изучения окружающего ее мира, для совершенствования в арабском языке и для литературной работы.
«Здесь, — писала она одному из своих магометанских друзей, — я не двигаюсь, не разговариваю, я учусь и пишу». «Я пишу, потому что я люблю процесс литературного творчества; я пишу, как люблю, ибо такова, вероятно, моя судьба. И это единственное мое утешение».
Г. Али-Абдул-Вагаб, видный тунисский чиновник и ученый, рассказывает, как он познакомился с Изабеллой Эбергард.
Будучи в 1896 году в Париже, он зашел однажды к своему другу, уважаемому шейху Абу-Наддара, и увидел у него на письменном столе портрет молодого русского моряка. Заинтересованный фотографией «юного красавца среди стольких почтенных старческих голов, большею частью министров, пашей, принцев и высоких сановников оттоманского двора», он спросил у шейха, кто это?
— Это, — ответил шейх, — молодой славянский писатель, который, приняв мусульманскую веру, обосновался в Алжире для изучения арабского языка.
«Через месяц, — рассказывает Али-Абдул-Вагаб, — я получил очень милое письмо от нашего славянина, подписанное „Махмудом“, в котором он просил меня осветить ему некоторые непонятые им мусульманские вопросы».
В конце концов между тунисским ученым и славянином завязалась оживленная переписка и Али-Абдул-Вагаб, приглашенный «Махмудом», при своем возвращении в Тунис, высадился в Боне, где и провел три дня в обществе Изабеллы Эбергард и ее матери.
«Я не могу описать изумления, охватившего меня на дебаркадере, когда вместо того, чтобы пожать руку Махмуда, я очутился перед очень изящно одетой молодой девушкой».
Али-Абдул-Вагаб остался очарованным. Но, познакомившись потом гораздо ближе с ней, он все же никак не мог разгадать ее.
«Эта, — по его более поздним словам, — красивая и молодая девушка, сознательно отказавшаяся от приятных преимуществ ее пола с тем, чтобы идти навстречу приключениям, перед которыми бы отступил самый храбрый из мужчин», долго оставалась неразрешимой загадкой не для одного только Али-Абдул-Вагаба.
Не была ли она долгое время загадкой и для самой себя, она, писавшая:
«Есть во мне много такого, чего я еще не понимаю или только начинаю понимать. И тайны эти многочисленны. Однако я изучаю себя изо всех сил, я трачу мою энергию для осуществления на практике афоризма стоиков: „Познай самого себя“. Это тяжелая, привлекательная и болезненная задача. Что мне причиняет больше всего боли — это необыкновенная подвижность моей натуры и действительно отпаивающая неустойчивость моих настроений, сменяющих одно другое с необычайной быстротой. Это заставляет меня страдать и я не знаю другого средства, кроме немого созерцания природы, вдали от людей, лицом к лицу с великим Непостижимым, единственным прибежищем души в бедствии».
Смерть больной матери изменяет образ жизни Изабеллы Эбергард. Похоронив ее на мусульманском кладбище Бона, — там стоит камень с надписью: «Фатима Манубия», таково было магометанское имя Наталии Мердер, — Изабелла Эбергард возвращается к престарелому деду, к Александру Трофимовскому, в Женеву с тем, чтобы выполнить, как писала она, «свою дочернюю обязанность».
Но старый, добрый дед немногим пережил Наталию Мердер.
Изабелла Эбергард отныне ничем не связана с Европой… Дед оставил ей небольшое состояние. Она свободно может идти тем путем, на который ее так звал «этот великий, влекущий нас туда сфинкс».
Она приняла решение с присущей ей «необычайной быстротой». «4-го июня 1899 года, — пишет ее французский биограф, — она выезжает из Женевы. 14-го июня она в Тунисе. 8-го июля она двинулась в путь в Южный Константин[28]. 12-го июля мы находим ее в Тимгаде „завтракающей и отдыхающей под аркой Траяна“ и спустя два дня в Бискре. Она хочет ехать дальше, достичь великой пустыни».
«Жадная к неизвестному и к скитальческой жизни», — так она говорит о себе в коротенькой автобиографии, — Изабелла Эбергард объезжает верхом Тунис, восток Алжира и константинскую Сахару. «Ради большого удобства и эстетики» она одевается в костюм араба.