Изнасилование меня Жнецом произошло во дворе его собственного дома по улице Факельной, где он овладел мною в результате борьбы. Затем гр. Жнец силой заставил меня войти в помещение дома и повторно совершил насилие в особо извращенной форме.
После совершенного насилия гр. Жнец заставил меня тщательно вымыться. Чем и объясняется то, что я не стала проходить медицинское освидетельствование сразу после насилия.
Мой отец, Мнвинду И.М., обращался в полицию по поводу моего изнасилования, но у него отказались принимать заявление, и он пообещал гр. Жнецу, что убьет его.
Сообщаю дополнительно, что во время принуждения меня к половому сношению гр. Жнец угрожал мне не только собственно действием, но и пистолетом. Во время полового сношения, совершенного с особо извращенной формой, он также использовал пистолет.
Игорь Гарпунов.
Все в двух экземплярах.
Начальник управления Николай Серафимович по фамилии Петров, по прозвищу Петров-Петров, был, на удачу, на месте и один. Маленький, хмурый, бледный, оттененный в синь цветом мундира, он получил свой псевдоним за манеру повторять по два раза фразу, кажущуюся ему важной. Хотя Игорь был уверен, что это шло от желания потянуть время и обдумать ответ.
Игорь решил, что торопится Петров потому, что хочет, главным образом, подтвердить правильность своего решения о заключении подозреваемого под стражу. Арестовал-то Жнеца именно начальник управления, причем, как полагал Жнец, взял это дело под свое крыло потому, что считал все там ясным и решенным.
Застал его Гарпунов не в лучшем расположении духа: Николай Серафимович читал, надев очки, что было следствием нервности. Почитающий себя молодым начальник управления прилюдно очками не пользовался, даже если надо было воспроизводить длинные тексты с корявыми фразами вроде «в порядке приостановления постановления», заучивал их наизусть.
– Как там доказательная база по архитектору? По архитектору? – спросил Петров, сняв и спрятав очки и отодвинув одинокий листок, в который вчитывался, в дальний угол пустынной поверхности стола. Для прочтения принесенных Игорем бумаг Петров очков уже не надел, только отставил от себя подальше.
– Ну? Ну? Ну-ну, – то ли спросил, то ли согласился с написанным Петров-Петров.
– Все вроде ясно, – бодро начал Игорь, – но…
– Что «но»?
– Мотив мне не ясен. Пока.
– Ну, по личности подозреваемого, понимаешь, понятно. По личности подозреваемого многое, понимаешь, понятно.
– Ну да, он, конечно, не ангел. Барин такой, деньжата водятся. Хотя всего-то архитектор. Особняк, бассейн, автомобиль – все при нем.
– И улики!
– Да. Пистолет Макарова, орудие убийства гражданина Мнвинду, обнаружен у подозреваемого в доме, экспертиза подтвердила, что отпечатки пальцев на пистолете принадлежат подозреваемому. Алиби на время убийства нет. Но…
– Опять «но»… Ты уже говорил «но»!
– Мотив, Николай Серафимович. Можно попытаться поверить написавшей об изнасиловании дочери убитого – гражданина Мнвинду. Она излагает так: отец угрожал расправиться со Жнецом, возникла ссора, и… подозреваемый оказался быстрее. Но знаете, у этого Жнеца, подозреваемого, нашли в компьютере несколько съемок по меньшей мере двух девушек, женщин точнее. Эти видео подозреваемый делал сам, когда занимался с ними сексом.
– Ну и что? Ну и что?
– Красивые женщины, Николай Серафимович, причем видно, что очень довольны, моментами даже счастливы. Зачем ему кого-то насиловать?
– Вот, в том и дело! Он начинает с одной, с другой, с третьей, считает, что с ним каждой за счастье переспать! А каждая – ты же понимаешь – даже с Филиппом Киркоровым не станет. А уже не понимает, в раж вошел! В раж вошел! Вот и накинулся на ту, которая посмела отказать. Ту, которая посмела отказать!
– Тогда почему она написала об изнасиловании после того, как отец был убит?
– Переполнилась чаша терпения. Чаша терпения, понимаешь, переполнилась – и она решила спрятать в карман свое стеснение, гордость. И потом, ты видишь, она пишет, что отец сам пообещал ей разобраться с насильником. Теперь отец убит – разбираться некому.
– Возможно.
– Ее вызывай срочно.
– Обязательно.
– А другие мотивы давай прикинем. Что за птица убитый?
– Жил скромно. Пенсию получал минимальную, по инвалидности. Ценностей никаких у него не обнаружено. Нашли, правда, какие-то тетради с цифрами, они у наших экспертов. Но там – как в школе: сложение, вычитание. Конкретики не хватает. Даже если это какие-то бухгалтерские записи – времени на расшифровку надо много.