Это оказалась Росана. Если бы она, как король и ожидал, была в голубом одеянии послушницы, он бы тут же заметил ее, но ему никогда раньше не доводилось видеть ее в светском наряде. Ее наряд был того же цвета, что вино в его бокале. У платья был высокий ворот и широкие рукава, по краям расшитые серебряной нитью. Волосы прикрывала розоватая газовая вуаль, на восточный манер, удерживаемая серебряным обручем, украшенным алыми камнями размером с виноградины. На лице выделялись огромные карие глаза, в которых мужчина мог просто утонуть.
— Боже праведный! — прошептал Келсон, когда снова смог дышать.
Дугал только усмехнулся и покачал головой.
— И это говорит мужчина? Можно подумать, тебе никогда раньше не доводилось видеть красивых девушек. И она все-таки монашка.
— Тогда где ее ряса?
— Не знаю. Мне спросить у нее?
— Если ты это сделаешь, я убью тебя, — пробормотал Келсон, хватая Дугала за рукав, причем шутил он только наполовину, когда Дугал сделал движение, словно собираясь осуществить то, о чем говорил.
Дугал только улыбнулся и отхлебнул вина, осматривая зал.
— Не беспокойся. Для меня найдутся другие занятия, а не поиск пары мужчине, который не хочет, чтобы его с кем-то соединяли. Интересно, а дочь графа Картанского согласится со мной сегодня потанцевать? Потом есть еще леди Агнес де Барра — если удастся обойти ее вечно находящегося на страже брата. Тебе пожалуй, удастся. Мне вас познакомить?
— Не представляю, как у тебя это получается, — сказал Келсон, качая головой. — Давай, действуй. Не думаю, что я достаточно пьян для этого.
К тому времени, как пир закончился, центр зала освободили для танцев. Дугал уже воплощал в жизнь свое хвастовство, смело флиртуя чуть ли не со всеми присутствующими дамами. Точно так же делали и остальные молодые люди. Келсон должным образом солировал в паване с тетей Мерауд, так как его мать отказалась присутствовать на пиру, а потом, по мере продвижения вечера, наблюдал, как Дугал и Конал приглашали Росану танцевать. В конце концов, во время перерыва в веселье он оказался рядом с Нигелем, выпив больше, чем следовало бы, с беспокойством размышляя о епископах, послах Торента и торентских принцах.
Келсон попытался не думать о худшем. Он был уверен, что вопрос можно решить без особых проблем. Не то чтобы Кардиель с Ариланом не знали, кто такой Дункан, хотя, как предполагал король, некоторые другие епископы могут быть не очень довольны после того, как весть разнесется по стране.
Однако сейчас его гораздо больше беспокоила проблема Торента. Расул зародил много сомнений в душе Келсона. И, как он предполагал, именно это и было истинным намерением мавра.
Мог ли он неверно оценить опасность? Было ли обещание рассмотреть вопрос освобождения Мораг ошибкой, даже если Келсон вместо нее возьмет в заложники принца Ронала? Как кровные племянники Венцита, Лайем, а после него Ронал — законные наследники в Торенте, и Келсон не претендует на их земли. У него и так много территорий и проблем с сохранением мира в своем королевстве.
Но дети их матери от второго брака могут считаться равными претендентами на трон Венцита Торентского, пусть и не главными претендентами. Однако они скорее получит поддержку местной знати, чем два принца, живущие при дворе короля соседней земли, в особенности, если отцом младших претендентов окажется кто-нибудь из высшей торентской знати и такой же сильный лидер, как Махаэль Арьенольский.
Келсон сделал все возможное, чтобы показаться внимательным, когда лорд Родри объявил труппу артистов, а слуги зажгли больше факелов, разгоняя спускающуюся тьму. Но из-за его собственных проблем короля мало интересовали подвиги легендарного сэра Арманда, хотя ему и льстило сравнение с известным рыцарем.
К тому времени, как пьеса закончилась, Келсон понял: ему требуется обсудить ситуацию с другими, так как его собственного анализа явно недостаточно. Но было непохоже, что это у него получится сегодня вечером.
Дугал на сегодня был ему плохим помощником. Он отправился в другой конец зала и напропалую флиртовал с дочерью графа Картанского.
От епископов было еще меньше толку — они испарились, не скрывая недовольства, что Дункан наконец открыто объявил о своей принадлежности к Дерини.
Нигель обменивался шутками с Родри и Эваном на другом конце стола, Мерауд вернулась к своим обязанностям дуэньи Джаннивер и Джэтема, Росана танцевала гавот с Рори, а мать короля ушла молиться.