Владик поднял коробку, утащил ее в угол и ответил оттуда:
— А у нас приемник есть. Знаешь какой? «Восток-пятьдесят семь». Это как раз для него наушники. Они же лучше, чем громкий голос. Громкость папе мешает. Он вечерами сидит, сидит, занимается, чертит. А наушники ему не мешают.
— Он и днем и вечером работает?
— И ночью иногда, — вздохнул Владик. — Понимаешь, он такой инженер. По оборудованию. На судостроительном новый цех пускать должны, вот он там и хозяйничает. И ругается. Что-то не так построили. Станки не размещаются. Надо что-то пересчитывать там, он объяснял, да я не понял. Ну, вот и сидит считает. Чертит.
Генка молчал. Когда заходит речь об отцах, каждый вспоминает своего.
Генкин отец никогда не работал дома. Ни по вечерам, ни днем. Ему нечего было делать в этом городе. Он уезжал работать в тайгу, где строили деревообделочные и бумажные комбинаты, и дома бывал не часто, наездами. В первые дни после приезда был он каким-то не похожим на себя: торопливый, возбужденный. Ходил в кино по три раза в день и требовал, чтобы Генка с мамой ходили с ним тоже. Это были самые хорошие дни. Отец навещал знакомых, звал к себе друзей, и комнаты наполнялись густым гулом веселых мужских голосов.
Через несколько дней отец успокаивался. С утра до вечера лежал на узком скрипучем диване и читал Генкины книжки про шпионов и моряков.
Генка приходил из школы, по давней привычке толкал под диван измочаленный портфель, потом садился в ногах у отца.
— Папа… — говорил Генка.
— Угу, — отвечал из-за книжки отец.
— Ты опять скоро уедешь, да?
— Видно будет, — говорил отец. Мусолил палец и переворачивал страницу.
— Не слюни пальцы! — пугался Генка. — Книжка же новая, мне ее Володька Савин дал на три дня, как только купил. Даже сам не читал.
— Ладно, не буду…
Генка вздыхал и спрашивал:
— Папа, ты в отпуску или в командировке?
— В отпуску.
— Ты ведь уже был в отпуску.
Теперь вздыхал отец. Он опускал книгу на грудь, несколько секунд молча смотрел на Генку и, наконец, четкими, раздельными словами давал объяснение:
— Я разбил месячный отпуск на три части. И еще взял неделю без сохранения содержания. То есть без денег. Ясно?
Это означало: «Отвязался бы ты и не мешал читать!»
— Ясно, — говорил Генка, но вдруг его охватывало беспокойство за отца. — А как там без тебя? Там же работа. Справятся там?
Диван раздраженно скрипел: это отец лежа пожимал плечами.
— Что я, пуп земли? Заместитель есть на участке. Потерпит десять дней.
— А тайга какая?
— О боже! Большая тайга, вековая, дремучая, густая! Волки, медведи, куницы, крокодилы!
— Крокодилов нет, — тихо говорил Генка.
Отец немного смягчался, и книга опять ложилась на грудь.
— Ладно. На будущий год поедем вместе, сам увидишь… Там ты хоть человеком станешь.
Генка смотрел на длинное, с залысинами, отцовское лицо, на твердый, раздвоенный подбородок.
— А сейчас я кто? — спрашивал Генка.
— Сейчас ты так… так просто, — отвечал отец без улыбки. Даже серые светлые глаза не улыбались.
И Генкины глаза, такие же серые и светлые, не улыбались тоже.
— А когда человек человеком делается?
— Когда у него работа появляется, нужное дело. Понятно?
— Понятно. А я в школе учусь. Это, что ли, не нужное дело?
— Учение — еще не работа.
— Оно еще труднее, — обижался Генка. — С работы пришел — и отдыхай. И короткие дни по субботам. А нам еще уроки учить. Говорили, что в субботу задавать не будут, а все равно задают… А ты говоришь: «Не человек».
— Ну ладно, ладно, человек.
— Все ребята, значит, не люди?
— Люди. Не мешай.
— И студенты, раз они учатся, не люди?
— Слушай, ты дашь мне почитать?
— Ну, читай, — вздыхал Генка. — Только отдай книжку.
— Какую?!
— Ну, которая у тебя…
— Ты что, смеешься?
— Ну, папа, — жалобно говорил Генка, — мне же только на три дня дали! Я же сам не читал.
— Успеешь еще.
— Да, успеешь…
Отец медленно поднимался, садился. Коротенькие волосы у него смешно топорщились над круглым, красным от таежного загара лбом.
— Что это за порядок? Пришел из школы — и сразу же за книжку про шпионов! Небось учебник не берешь. И вообще… Ну-ка, показывай дневник!
Пожалуйста! Генка вытаскивал из-под дивана портфель. Чего ему боятся? Пусть смотрит. Тройки по природоведению да по истории? Ну и что? Не двойки ведь. И Генка сердито дергал блестящий замок, который все время заедало…