Так было, когда Генка учился в третьем классе, в четвертом. В пятом он уже не показывал дневник так охотно. Из-за английского. Да отец во время редких приездов почти и не вспоминал о нем.
И о том, что возьмет Генку в тайгу, он говорил не так часто. Но все-таки говорил иногда.
И Генка ждал. Тайга представлялась ему громадой мачтовых стволов и сплошной хвойной зелени, прорезанной тонкими лучами солнца и звенящим звуком электропил… И казалось Генке, что там, вдвоем с отцом, они будут ближе друг другу.
Но не получилась поездка. Опять все тот же английский…
Конечно, не стал Генка говорить про это Владику. Только сказал:
— У меня отец тоже инженер. Строитель. В поездках все время… А мать диспетчером на троллейбусном маршруте работает.
Он думал, что и Владик теперь скажет что-нибудь о своей матери. Владик подергал дужку наушников, примерил на голове и улыбнулся.
— Крепко держится. А то вчера знаешь что? Вечером, поздно уже, папа сидит чертит, а я лежу и пьесу слушаю: «Шторм», про моряков. Он говорит: «Хватит, спать пора». А я говорю: «Рано еще». Пьеса интересная, жалко бросать. Он опять: «Спи давай». А я залез под одеяло и слушаю. Он тогда подошел и наушники с меня тянет. А я не даю. Ну, и давай дурачиться. А они — хлоп на пол. Винтик выскочил — и в какую-то щель… А теперь уж не выскочит.
— Передачу-то дослушал? — спросил Генка.
— Папа громкость включил в приемнике. Вместе и слушали. Он говорит, что все равно голова от работы распухла. Да он так часто говорит, а все равно сидит по ночам…
— Хороший он у тебя, — чуть слышно сказал Генка.
Владик снял наушники.
— Пойдем, да? Бумагу мочить…
— Айда.
Владик первым шагнул к выходу. Генка двинулся за ним и только сейчас заметил на стене у двери велосипед. Искорки света горели на спицах и ободах. Генка крутнул переднее колесо. Оно завертелось легко, с чуть слышным шорохом.
— Горьковский, — сказал Генка. — «Прогресс». Законный велик…
Владик остановился:
— У тебя нет?
— Нет. В этом году уже не купят. Может, в будущем.
— Если хочешь, бери, катайся, — предложил Владик. — Он все равно пока без дела висит.
Это была неожиданная радость. Но Генка сдержал ее.
— А твой отец? — спросил он. — Не заругается?
Владик удивленно обернулся, и его глаза, совсем не похожие на глаза слепого, скользнули по Генке.
— Что ты! Он ничего не скажет. Он все равно не ездит на нем, это же мой велосипед.
— Твой?! — вырвалось у Генки. Правда, в ту же секунду он прикусил язык.
Ну надо же так! А если Владик ослеп недавно? А вдруг он еще этой весной, как все мальчишки, носился на велосипеде по асфальтовым тротуарам, пугая прохожих и радуясь синему блеску луж?
Но Владька не обиделся. А если и обиделся, то немного, как обижается любой из ребят, когда ему не верят.
— Не веришь? А знаешь, как я на нем гонял, когда в Воронеже жили? Там вокруг двора асфальтовая дорожка была. Я на ней каждый поворот знал…
— Да я верю, — пробормотал Генка.
— Я ночью катался, — тихо сказал Владик. — Днем там прохожие ходят, малыши бегают, а я ночью. Мне-то все равно. Хорошо было. Только один раз на какого-то пьяницу налетел. Вот. — Он подтянул узкий рукав футболки, и Генка увидел белый шероховатый рубец. — Это я тогда ссадил, — объяснил Владик. — А ты не веришь.
— Да верю я, — смущенно повторил Генка. И все-таки не удержался, спросил: — А отец-то тебе разрешал?
— Он разрешал. Он меня сам учил, — сказал Владик. И неожиданно добавил: — Он меня и ходить учил… Так, чтобы незаметно было, что я не вижу.
Генка молчал. Он думал о том, что Владька не похож на других мальчишек не потому, что слепой. На слепого он ведь тоже не похож. Тут что-то другое…
— Ой, ну пойдем, — вдруг заспешил Владик. — Не надоел тебе мой разговор? Я в эти дни все один да один дома. Все молчу… А тут ты пришел.
— Плохо одному, — сказал Генка. Владика он понял. Но что еще мог он сказать? Это ведь только в книжках пишут, что встретятся незнакомые мальчишки и в первые же минуты: «Слушай, давай дружить!» — «Давай!» — «По-настоящему?» — «По-настоящему!» А на самом деле разве так говорят? Генка не понимал, как вообще можно об этом вслух говорить.
И Владик, наверно, думал так же.
— У вас в огороде бочка. Обмакнем туда бумагу, — предложил Генка, — а потом кнопками к стене пришпилим. Есть кнопки?
— Конечно.