— Спасибо, развеялся с тобой, звони, не теряйся!
Чмок-чмок! Дверку мне в машину мою же открыл, подсадил галантно, захлопнул, ручкой помахал. Я онемела. Гад! Паразит!! Сволочь!!! И ведь вижу — не специально придуривается. Он на самом деле не придает никакого значения тому, что между нами было. Сама не ожидала, но завыла. Что делать?! Что мне делать?! Только не домой!
Посидела немножко и в «Бинго» вернулась. Снова за рулетку уселась. Молоденький официант подскочил:
— Может, вина за счет заведения, Мария Алексеевна?
Развернулась к нему: мордашка прыщавенькая, служить готов.
— Если выучил, как меня зовут, изволь выучить, что алкоголь я не принимаю. Понял, придурок? — Я почти кричала.
Тот покраснел и растворился. Мне показалась, что вокруг стало тихо. За полчаса проиграла пятьсот баксов, на душе еще хуже стало, пошла в гардероб. Там местный жиголо ошивается, Коля.
— Мария Алексеевна, позвольте поухаживать! Ну, не шубка у вас — пух. А сама-то вы вся загорелая такая, ну шоколадка. Ел бы и ел! Не рано уходите?
— Не рано, Коля, пошли со мной.
Он классный жиголо, высокого полета, на кого попало бросаться не станет. Дожила!
Прошвырнулась с ним по городским барам, вдруг кто из знакомых увидит и Безуглову доложит: видели, мол, с молодым таким, красивым!.. Потом выкинула его на центральной площади и домой покатила. Что происходит со мной?
Утром в субботу Лерка в гости прикатила — впечатлениями про Египет поделиться. Не успела войти, как я разревелась.
— Маш, чего?
— Лерка, я люблю его! Как кошка! Ну, натурально — как кошка!
— Кого? Безу-у-углова! С ума сошла, что ли? Вы же сто лет…
— Ну и что?!
Потом успокоилась слегка. Рассказала Лерке под страшным секретом о переживаниях своих. Она только вздохнула:
— Маш, ну ты же знаешь, он со всеми своими бабами так, ухитряется при любых обстоятельствах другом остаться. Он же — Безуглов, без углов то есть. Зайка и всеобщий любимец.
— Знаю, конечно, но со мной все не так должно быть!
И опять Лерка вздохнула, а меня злость взяла. Ну, подожди, плейбой!
Следующие две недели я делала все, чтоб пересекаться с ним и сверкать. То в одежке немыслимой, то при мальчике каком стильном.
Пересекались, сверкала. Не действовало. Целовал рассеянно, в щеку: привет, малыш, выглядишь сногсшибательно! — и снова в свои дела.
А потом удача мне улыбнулась! Он позвонил сам.
— Маш, привет! У меня тут дружок хороший, я ему обязан многим, журнал хочет выпускать. И деньги есть. Но не знает, с чего начать и как. У тебя же опыт издательский какой-никакой есть и в типографиях кто-то работает, подскажи ему.
— Да без проблем! Подъезжайте! Жду в конторе.
Подъехали. Ничего себе так дружок оказался. Прикид штук на десять баксов, зажим для галстука с бриллиантом заметным, парфюм со вкусом. Максимом Витальевичем представился, сдержанно к руке моей приложился.
Сразу перешли к делу. Безуглов взялся мне суть излагать, и тут меня понесло. Отольются кошке мышкины слезки! Я просто размазала Безуглова! Морально, конечно. Я уничтожила его вместе с его взглядами. Я блистала! Я улыбалась Максиму и, вытирая мимоходом о Безуглова ноги, дала полный и исчерпывающий обзор издательско-полиграфического рынка города. К концу тирады я нашла Безуглова красным как рак, а Максима в некоторой растерянности. Кажется, я погорячилась. Они очень быстро ретировались, причем Сергей даже не попрощался. И Максим как-то странно взглянул на меня — я перестала чувствовать себя победительницей.
Я перезвонила Сереге после обеда:
— Безуглов…
— Марья Алексеевна, прости, занят сильно! Потом созвонимся, о’кей? — Он впервые меня так назвал, и я поняла, что все кончено.
Но я пыталась бороться. Через три дня я послала ему кота в мешке. Появились у нас тогда такие игрушки: холщовый мешок, из него торчит хвост. Чуть-чуть прихлопнешь — из мешка смех. Купила и отправила с посыльным. Посыльный вернулся, доложился, что доставил, а в ответ — тишина. Что же я за дура такая?! Ему не герой дня нужен, а баба, простая баба!
Искала предлоги, чтобы позвонить. Отвечал охотно, но без изысков, ничего лишнего. И хоть звать взялся по-прежнему Машкой, но дистанцию никак не сокращал. Сама виновата. Что доказать хотела? Кому?
На День святого Валентина корейское консульство пригласило меня в канадский ресторан. Как любимого партнера. Самый дорогой ресторан города давал бал. Делать все равно нечего было — поехала.
Там красивенько так все, шариками увешано, сердечками. А за маленьким столиком на двоих Безуглов сидит. С Викой своей. Вот сюрприз!
Поздоровались, никто не смутился. У нас — бал. У них — ужин при свечах.
Мне умереть хотелось. Ну, Безуглов!
Одно ясно стало — нет у меня надежды. Никакой!
Он не звонил. Слухи доходили, что дела у него плохи. Не то поставщикам задолжал, не то заказчикам. Мне-то понятно — разводят его партнеры. По стандартной схеме. Дурак американский! Все в порядочность верит!
Один раз проявился. Приехал ко мне домой на машинке простенькой какой-то, сам весь потерянный, без лоску.
— А джип где?
— Да, Машка, без штанов я уже. Долги раздаю. Откуда берутся?! Как грибы плодятся! Права ты была про мафиков. А помнишь, ты вместе предлагала? Ну, давай вместе, не то погибну. А пока — еще не все потеряно.
Настал мой звездный час! Я как раз к этому времени еще пару операций на физиономии сделала, омолодилась.
— Ну, давай вместе. Только помнишь, как я предлагала?
— Как?
— Одной семьей.
— Зачем тебе это, Маша? О делах же говорим!
— Ну, как хочешь.
Посмотрел на меня вдумчиво, сигаретку выкурил.
— Ну, нет так нет.
Ах, вот мы как! Еще и перебираем! Я сама себя не узнавала. Не права была, наверное. Иначе надо было. Мы же с первого класса друзья. Но обида тогда уже глубокая сидела.
— Ты у Вики своей попроси, может, выручит!
— Вика уже выручила, — сказал, — все отдала, у нее немного было.
Встал и ушел. Дура я!
— Две штуки свои забери, — вслед прокричала, — которые сто лет назад давал.
— На колготки себе оставь, — ответил. Даже не обернулся. Через плечо.
По слухам, дела его ухудшались с каждым днем. Вгоняли по полной схеме. Мафики дело свое знают — тем и живут. А он все молчал. Гордый! Потом вечером — звонок в дверь. В глазок посмотрела — Сережа! Открыла. Грустный, затурканный. Мой Безуглов? Не мой. Да и не был никогда моим.
Вошел. Водочкой попахивает.
— Машка, ты чего с губами сделала? Гель, что ли, вкачала?
Зря он это сказал. Не ответила, но обиделась. Вкачала, конечно.
Кофе выпил.
— Я скучаю по тебе иногда, — признался. — Иногда! Плохо мне, Машка! Раздели меня. Да ладно бы раздели! Еще и чушь всякую про меня собирают и по городу разносят! Люди шарахаться стали. Противно!
Я сильно не соболезновала, обиду в сердце таила. Недолго посидел.
Пока-пока. Уехал.
После раза два случайно пересеклись. Сделали хорошие мины при плохой игре. Как делишки? Ничего.
У меня, может, и ничего были, а у него — совсем никуда. Но — бился. До последнего.
А потом как-то пропал. Справки навела — и правда без штанов остался. Квартиру только ухитрился на бывшую жену, Алку, переписать. Не без проблем, конечно, но ко мне не обращался. Послала все-таки с курьером его баксы. Не завернул. Сгодились, видно.
Тридцать первого декабря завтрак прошел без него. А вскорости он исчез из города. Совсем. Никто не знал куда. В Америку свою уехал, наверное. А может, еще куда.
Жалко.
Плохо мне без тебя, Безуглов. Без глаз твоих. С ободком. Вернись! Завоевывать тебя буду. Потихоньку.
ПО МЕСТАМ СТОЯТЬ, С ЯКОРЯ СНИМАТЬСЯ!
Телефонный звонок раздался вечером, часов в девять. Мы с Гришкой уже отужинали, я читала, он возился с компьютером.
— Мам, я сам трубку возьму!