Потом клерк вызвал, видимо, старшего и нашего непосредственного начальника на эти два месяца. Тот по серым безликим проходам довёл нас до раздевалок с душем, на ходу коротко обрисовывая правила и режим работы на эти два месяца. Мы были просто рабочими здесь, ещё и самого худшего качества.
Когда символически приняли душ и переоделись, мы ещё нацепили на руки выданные браслеты, похожие на часы, от статического электричества. Всё время девочки горячо обсуждали нашего нового начальника: исключительно противный тип, и я с ними согласна. Нам всем он единодушно не понравился. Сам невысокий, кривоногий, глазки маленькие, а рот огромный и голос препротивный. С моей лёгкой руки дядька получил прозвище Жабка.
Жабка равнодушно рассадил нас по местам и показал нехитрые движения, которые мы должны выполнять с детальками, которые, как выяснилось к концу этого бесконечного дня, никогда не заканчиваются.
Я еле разогнула заклякшую спину к обеду, и твёрдо решила, теперь всегда буду делать производственную гимнастику вместе с китайцами.
В столовой основным элементом всех блюд был рис, но, к счастью, я его обожала, в отличие от рыбы. Рыба, приготовленная в этой столовой - ещё один минус.
Вся первая рабочая неделя открыла мне глаза на понимание самой себя. Никогда! Я никогда больше не буду работать на конвейере. Где угодно, только не на такой работе! Однообразный поток нехитрых действий словно съедал время и саму жизнь. Минуты тянулись невыносимо медленно. Спина болела, не помогала никакая производственная гимнастика, которой я тоже ждала, как избавления от рутины, хоть ненадолго.
К вечеру, в отличие от остальных ребят, мне уже ничего не хотелось. Я даже гулять с ними не ходила. Тем более, Трактор страшно скучал на новом месте, и довольно урчал и перебирал лапками, нежно массажируя мне спинку.
В выходные, я впервые пошла с ребятами прогуляться. Пришла в неописуемый восторг от кафе, в котором мимо проплывают в ведёрках на ленте, разные замороженные продукты: креветки, кальмары, лапша, курица и так далее, я всё не запомнила. Выбираешь, что хочешь и сам варишь в готовом бульоне, которого тоже несколько видов, и потом кушаешь с выбранными соусами. Очень-очень вкусно, и необычно, и, что немаловажно, недорого. Я внимательно запоминала дорогу. Точно буду сюда приходить, по возможности. На аттракционы я не пошла. Что у нас колёс обозрений нет? А вот вечерние танцы пожилых, по большей части, людей на площади мне очень понравились. Я присоединилась к ним с удовольствием. А ещё эти велосипеды!
На следующий день я пошла гулять сама, купила карточку и взяла велосипед. Оплата почасовая, первый час бесплатно. Намотала на колёса половину города. Обычный город. Китайцы вокруг, а дома почти такие же, как у нас. Даже, кое-где облезлые. Я ждала чего-то необычного. Заграница ведь! На парковке, рядом с явно дорогущими крутыми машинами, может стоять ржавое, облезлое, старое нечто, возле которого, подходящего вида китаец, перебирает грязные детальки.
Два выходных пролетели, как одно мгновение, и снова начались рутинные рабочие будни. Я познакомилась с китаяночками, что сидели рядом со мной и мы целыми днями болтали. Язык был абсолютно не занят в производственном процессе, поэтому он свободно молол и мой китайский становился лучше не по дням, а по часам. К концу месяца я уже хорошо знала всех своих соседок по конвейеру, и в кого они влюблены, а также кто с кем крутит романы из тех, кто находился в зоне видимости нашего участка.
Наш Жабка оказывается был ещё тот ходок. Пользовался гад тем, что здесь почти одни женщины и он начальник. Вот мужчины! Они и в Китае мужчины. Когда моя соседка до самого обеда сидела, из-за него роняя крупные молчаливые слёзы, я незаметно подцепила длинный кусок туалетной бумаги на липучке к штанам Жабки. И он шёл так, до самой столовой, с длинным белым хвостом. Вторые пол дня над Жабкой потешался весь коллектив, и моя соседка тоже несколько раз улыбнулась особо удачным комментариям.
Сегодня Жабка был сам не свой. Бегал, как в задницу ужаленный, всё проверял, заставил уборщиц ещё раз перемывать, чуть ли не лично проверял, приняли ли мы душ и как на нас одеты шапочки.
- Сегодня нассяльники приедут, - прошептала мне соседка на свой лад переделывая «начальников».
«Нассяльники» медленно двигались вдоль рабочих мест, когда я поняла, что один из них, по центру, не кто иной, как Михаил.
Когда представительная группа мужчин приблизилась к нам, его возглас «Настя?» остановил монолог одного из китайцев, явно дававшего пояснения по процессам.
- Что ты здесь делаешь?
- Я - на практике по обмену, от университета.
Надо мной стоял представительный безукоризненно одетый мужчина, явно наделённый немалой властью. Он был в лёгком деловом костюме с белой рубашкой под ним. Я не поднимала глаз и видела только руку, на которой из-под манжеты с красивой запонкой, явно из золота, поблескивали часы. Сейчас в этой руке был айфон, но я вспомнила, как она сжимала ремень.
Прошлый ужас волной прошёл по мозгам и отозвался дрожью где-то глубоко внутри. Поэтому, я отвечала, продолжая работать, опустив голову и не поднимаясь с места, как, я уже знала об этом, сделал бы любой китайский рабочий, ещё и кланялся бы при этом.
- А где ты остановилась? - по-прежнему властный голос даже не предполагал молчания в ответ.
- В общежитии, - нехотя отозвалась я.
Внимание окружающих было всеобщим и неприятным, оно прямо кожей ощущалось.
- Я загляну вечером, - видимо тоже вспомнив об окружающих, сказал Михаил.
Наконец, руководящая толпа поплыла дальше, и я вздохнула от облегчения.
- Нася? Нася! Ты откуда хозяина знаешь? - спросила меня соседка, при этом, её узкие глазки были неестественно большими от изумления. С этой милой китаяночкой мы за последнее время сильно сблизились и даже неплохо провели последние выходные вместе.
- Да так... Он жениться на мне хотел... - не иначе как на нервах, ляпнула я лишнее.
- А ты? - тишина стояла вокруг оглушительная, китайские уши работали как локаторы, да и практиканты мои не отставали.
- А я не захотела. - отрезала таким тоном, словно ставила точку.
Слегка отвернулась от соседки, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Остаток рабочего дня я молчала. На меня нахлынули воспоминания, которые, казалось, я уже вычеркнула из памяти.
Зачем Михаилу заходить ко мне в общежитие? Шёл и пусть себе идёт мимо...
Не хочу снова вспоминать! Какой же он страшный. Нерационально захотелось бросить всё, схватить Трактора и бежать, но я подавила в себе эти глупые желания.
Вечером, когда мы пришли в общежитие, сначала ничего не поняли. Везде было чисто, подметено, на вымытых окнах стояли горшки с зеленью. Девочки начали вспоминать китайские праздники и гадать к какому мы готовимся.
В моей комнате, вместо старой продавленной, стояла новая кровать, застеленная новым бельём. Удивлённо оглядывая комнату, я похолодела от ужаса. Трактора нигде не было. Я кинулась искать. Бегала по общежитию, звала, заглянула во все щёлочки, под все кровати на этаже. Кота нигде не было, никто его не видел. Отчаяние всё сильнее сжимало меня в своих тисках, я уже безнадёжно рыдала. Со всех ног побежала на первый этаж к коменданту. Она, как раз, встречала делегацию начальства во главе с Михаилом, и я с пронзительной ясностью поняла, что все перемены в общежитии и пропажа кота связаны с его обещанием зайти ко мне вечером.
- Это ты! Из-за тебя! - кинулась я в гневе, на какую-то минуту позабыв свой страх, к виновнику исчезновения Трактора.
Я плакала и трясла его, зажав в кулачках белую рубашку на широкой груди. Отлетела пуговица и грудь оголилась, широкая ладонь за затылок прижала меня мокрым лицом к обнажившемуся тёплому кусочку тела. Вторая рука обняла за талию и окончательно обездвижила.
- Спокойно. Что случилось?
- Трактор пропал...
- Какой трактор? - растерялся Михаил.
- Кот! Кот мой пропал! Из-за тебя! - я резко развернулась в его руках в сторону коменданта, требовательно спросила - У меня в комнате был чёрный кот. Где он?
Даже, если нас с Трактором выгонят на улицу, пусть! Лишь бы он нашёлся.