- Шиори, нельзя… позволять им так тебя травить. Я не смогу помогать все время.
Она улыбнулась, закинув локти на спинку скамейки и скрестив ноги.
- Ты всегда так говоришь, - сказала она. – И всегда приходишь?
- А если не смогу? – спросил я. – Если со мной что-то случится?
Она нахмурилась.
- В чем дело, Томо-кун?
- Ни в чем, - соврал я. Меня пугало, что кошмары оказались правдивыми, словно видениями из прошлого.
Как скоро они поглотят меня? Это случилось и с Тайрой?
Ладошка Шиори обхватила мою руку, я удивленно вскинул голову. Ее кожа была прохладной и нежной. Словно что-то хрупкое.
- Томо-кун, - сказала она. – Я постараюсь быть сильнее, ладно? Я не дам им обзывать меня. Я не хочу причинять тебе неудобства.
- Не в том дело, - сказал я. – Это не неудобства. Просто я ненавижу их за это, Шиори. Я не хочу, чтобы ты это переживала.
Она улыбнулась и кивнула, убрав руку. Вместо пальцев была пустота. Я снова остался один.
Она смотрела в сторону рва, несколько прядей выбилось из ее хвостика, упав на шею.
Обычно я не рисую людей. Это опасно, ведь я не мог управлять чернилами. Но ее вид, ее печальный взгляд и тонкие пальцы, касающиеся шеи, вызвали во мне желание запечатлеть миг. Мирный, спокойный. Нормальный. Этого я всегда хотел.
И хотя чернила были опасными, часть меня не была монстром и хотела защитить Шиори. Может, стоит довериться этому желанию.
- Шиори, - сказал я.
- Нани? – улыбнулась она. – Что такое?
- Я хочу тебя нарисовать.
Она склонила голову.
- Что? Ты ведь не рисуешь людей.
- Лишь раз.
- Почему?
Я смотрел на нее, желая рассказать ей, но не находя слов. Ее взгляд переметнулся на ров.
- Ии йо, - согласилась она. – Конечно.
Она знала, когда вопросы не стоило задавать. Она тоже меня защищала. А я хотел запомнить этот миг, пока все не изменилось. Нормальный миг, где мы были лишь парнем и девушкой в парке Сунпу.
Я открыл скетчбук и включил автоматическую ручку. Я быстро набрасывал линии, но с особой осторожностью – ее подбородок и завитки волос, выбившихся из хвостика.
Я ждал, что линии расплывутся, как в классе. И ждал знаков, что нужно остановиться, но их не было. Даже тени могли сейчас все разрушить.
Но, казалось, что все нормально. Когда я закончил, мы отправились в торговый центр на Миюки Роад, поели удон, соревнуясь, кто втянет больше лапши в рот, не рассмеявшись. Я подавился острым бульоном и запил его водой, официанты неодобрительно поглядывали на меня.
Но тьма всегда была рядом, таилась за углом. Так не могло длиться вечность. И тогда тьма вцепится в меня когтями снова и утянет за собой.
Глава девятая :
Кэти
- Кэти! – вопила Диана и дико махала мне. Ее было легко заметить. Не то, чтобы она была толстой, мама назвала бы это последствиями «здорового аппетита». Со своим ростом, телосложением и бледной кожей она выделялась из толпы японцев.
Но когда мы обнялись, и я вышла за ней из аэропорта Нариты, все изменилось. Она не была неловкой. Она вписывалась в это место. Она быстро говорила с каждым, а потом протянула мне билет на поезд, встав в очередь и глядя на кандзи, пробегающие по доске, сообщавшие, на какую платформу какой поезд прибыл.
Я не подходила, а не она. Я смотрела на нее пораженно.
Она улыбнулась.
- Ты быстро освоишься, - сказала она, когда мы сели в поезд. Я откинула голову на спинку, голова болела.
- Шутишь? – спросила я. – Четыре месяца я учила язык, но это бесполезно.
- Дай этому месту четыре-пять месяцев, ты заговоришь, - сказала Диана. – Такую практику ничто не заменит.
- Ладно, - отозвалась я, но не поверила. Я слишком устала, чтобы тревожиться. Поезд проезжал по туннелю, стало темно, а потом вырвался наружу к голым февральским деревьям.
- Просто забудь английский, - сказала Диана, скрестив руки. – Не думай, что на нем можно говорить. Не переводи в голове, используй то, что правильно звучит. Переводами ты не научишься думать на японском, верно?
- Наверное.
Диана улыбнулась.
- Не тревожься. И отдохни. После этого поезда нам еще пересаживаться на другой.
Я выглянула в окно на рельсы, тянущиеся между двумя холмами, Японию отсюда видно не было, только снег. Поезд слабо покачивался, по вагону разносились разговоры на японском, объявления. Рельсы под нами стучали ровным ритмом. Снова туннель, снова на свет, холмы ненадолго пропали из виду. Я смотрела на низкие здания. Они были странными, красными и коричневыми с черными крышами и кирпичными стенами.
- Не так я себе представляла Токио, - призналась я.
- Да? А чего ты ожидала? – Диана выглянула в окно со мной.
Холмы снова закрыли здания.
- Не знаю… небоскребов? Пагоды? Миллионов людей? – дорога, которую было видно за холмами, была пустой.
- Так мы и не в Токио. До него еще час ехать.
- Оу, - сказала я, чувствуя себя неловко. Разве аэропорт не был в Токио? Каким тогда был город с тринадцатью миллионами людей? Я не могла его представить.
Я закрыла глаза, задремав под покачивание поезда. Открыла я их, когда Диана осторожно трясла меня за руку, схватившись за мой чемодан.
- Нужно сменить поезд, - сказала она. – Мы на станции Токио.
- Ого, - отозвалась я. – Как долго я спала?
- Ты прямо профессионал, - сказала она. – Многие здесь спят в поездах.
Мы вышли из поезда на платформу. Воздух пах так же, как и на всех станциях, я спешила за Дианой сквозь толпу. Вокруг доносился вежливый японский, объявления поездов, наверное.
Повсюду были мужчины в костюмах, подростки в школьной форме. Юноши в пиджаках, а девушки – в клетчатых юбках.
Я тоже такой буду. И буду носить похожую форму.
Мимо меня прошла ученица с белой маской на рту, зацепленной за уши, словно она была в больнице. Странно. Мы шли дальше, мимо прошел похожий рабочий.
- А зачем маски? – спросила я.
- А? – отозвалась Диана. Ей это странным уже не казалось. – А, те? Они скрывают так простуду. Не хотят распространять бактерии.
- Серьезно? – это было неплохим способом, но выглядело так, словно они вышли из операционной.
Еще одна веселая мелодия, я споткнулась о желтые выпуклости на дороге.
- Что это за музыка? – спросила я. – И эти шишки?
Диана улыбнулась.
- Мелодии делают объявления приятными, так ведь? – поинтересовалась она. – А это для слепых. Не бойся, Кэти. Поначалу всего кажется много. Ты проголодалась? – она установилась возле киоска, быстро говоря на японском, и я не поняла ни слова. Если я не могу даже Диану понять, я обречена.
Я пыталась слушать объявления, пока ждала ее, стремясь расслышать знакомые слова.
Ага, уловила суффикс. Указатель на прошедшее время. Но ничего полезного. Я ни одного предложения не уловила. Они могли объявлять, что нападет Годзилла, а я все равно не поняла бы, и меня раздавило бы.
Я была беспомощной, как ребенок. Это я ненавидела.
Диана вернулась и протянула мне зеленый треугольник в пластиковой коробочке.
Я развернула его, глядя на кандзи на упаковке.
- Эм, - сказала я. – Спасибо?
- Онигири, - терпеливо сказала она. – Рисовый шарик в водорослях. Хотя на треугольник похоже больше. Внутри лосось.
Я следовала за Дианой по шумной станции. Я чувствовала себя самой глупой в мире. Кого я обманывала, решив, что смогу жить в Японии? Я словно рухнула с высоты. Это хоть та же планета?
Я распаковала онигири, осторожно откусив. Водоросли хрустели, как бумага, холодный рис прилипал к зубам. Не отвратительно, но странно. Как и все вокруг.
Шинкансен был хуже, чем поезд из аэропорта. Поезд разгонялся до огромной скорости, от этого закладывало уши.