Как и видящие, он начинал думать об этом пространстве, как о «Резервуаре».
Джон пришёл туда почти бессознательно.
То есть, он подумывал пойти уже несколько дней, но так и не набрался смелости принять настоящее решение. Он пытался оправдать и своё желание пойти, и своё нежелание видеть Ревика таким, прикованным цепями внутри органического пространства.
Он знал, что Элли чувствовала ответственность за это, но правда в том, что они все сделали это с ним.
Джон ведь не позвонил Ревику и не предупредил, что она планирует. Хоть он и не знал, что она намеревается именно похитить его, они все так или иначе согласились, когда она объяснила свои мотивы.
Ну, может, все, за исключением Балидора.
Джон добрался до первого контрольно-пропускного пункта ещё до того, как полностью признался себе, куда он направляется.
Даже после этого он сказал себе, что лишь навестит видящего, которого назначили следить за камерами наблюдения в камере. Поскольку видящим за консолью этой ночью оказался Дорже, ложь звучала почти убедительно.
Но он знал настоящую причину, по которой идёт туда.
Он также невольно думал, что визит слишком давно откладывался, учитывая, кем для него был Ревик, а также тот факт, что Ревик был рядом с ним в самый худший период его жизни. В том бункере под Кавказскими горами, где Териан месяцами держал их в плену и пытал, Ревик стал спасательным кругом для него и Касс. Только благодаря ему они оба выбрались оттуда, относительно сохранив рассудок — не говоря уж о том, что они выжили.
Так что у Джона имелись свои причины хотеть поговорить с Сайримном, бичом человечества.
Исходя из этого, он поддерживал Элли в плане того, что она пыталась сделать.
Он не мог сказать, что полностью понимает, что она пыталась сделать — особенно в плане операции по вытаскиванию Ревика, но он определённо поддерживал саму концепцию. Он встречался со своим зятем, Syrimne d'Gaos, во плоти всего один раз, и этого хватило. Он знал, что Ревик утратил свою душу где-то в процессе обратного превращения в это древнее, более мифическое существо.
Конечно, Джон также знал, что его мотивы отчасти эгоистичны. Как и Элли, он хотел возвращения «настоящего» Ревика — то есть, того видящего, которого он изначально знал в этом теле. Чёрт, да Ревик был одним из его лучших друзей, пока Сайримн не занял его место.
Более того, он был членом семьи. Даже в отрыве от его брака с Элли.
Джон скучал по нему.
Он скучал по молчаливому видящему с сухим чувством юмора, который умудрялся смешить его даже тогда, когда их пытал Териан. По тому, кто учил его языку видящих, прекси; кто рассказывал ему про Барьер и Третий Миф, в основном для того, чтобы отвлечь его и Касс от реальности пребывания в плену Териана… по тому, кто позднее научил его, как чистить и заряжать пистолет и стрелять из него; как готовить ingrat, пряное блюдо видящих, по вкусу напоминающее грязь… по тому, кто терпеливо учил его mulei и языку жестов видящих… по тому, кто спас ему жизнь.
Тот видящий, вопреки его странностям, неуверенности в себе и предрассудкам, был хорошим парнем с добрым сердцем, и без знатной доли абсолютно, блядь, ужасающих частей, которые образовывали Сайримна.
Сайримн, напротив, содержал их все.
Но Джон соглашался с утверждением Элли: в самой идее о том, чтобы вновь его разделить, было что-то неправильное.
Разделять личность, которая тебе якобы не безразлична, чтобы получить «хорошие куски» — это просто неправильно.
Более того, она любила опасного психопата. Джон подозревал, что она любила его и как Сайримна. Он также подозревал, что отчасти она винит себя в случившемся с ним. Более того, она хотела помочь всему ему — а не оставлять какие-то его части гнить.
Вэш с ней соглашался.
И Дорже, и многие другие.
Даже Балидор, казалось, соглашался, хотя Джон подозревал, что им двигали другие мотивы.
Балидор хотел смерти Ревика, или как полной его нейтрализации. Он считал, что разделение Ревика на части представляло собой потенциальную угрозу, которая, скорее всего, и во второй раз рванёт в будущем, даже если сам Балидор до этого времени не доживёт.
Он признался Джону, что не собирается оставлять это бремя будущим поколениям его людей, или будущим человеческим поколениям.
С точки зрения Балидора, Ревик был всё ещё относительно молод.