Меня проводили в отдельную келью, где я могла бы поговорить с богиней наедине. Раньше в такие отправлялась только Марлен, а я терпеливо дожидалась её снаружи, слоняясь по храму. Сегодня пришёл мой черёд опробовать что-то новенькое.
Я опустила корзину на пол и порадовалась, что она была не такой тяжёлой, как собрала её мать. Перед отъездом мне пришлось украдкой выбросить половину приготовленных для подношения вещей. Я ощущала себя неловко, действие казалось кощунством, но у меня не было выбора — мне требовалось свободное место. Возьми я с собой хоть маленький узелок, его бы обязательно обыскали. Мать всегда что-то подозревала.
Я осмотрелась. Другой двери не было, окна тоже, как и ни одного тайника.
«Какой ты сделала вывод?» — прозвучал в голове настойчивый голос отца, как и всегда, когда требовалось принять новое решение, с учётом появившихся новостей.
Придётся бросить корзину прямо здесь, может быть, кто-то решит, что она тоже часть подношения. Я вдруг подумала, что мне будет очень не хватать отца…
Ничего, я быстро разузнаю, что творится в том проклятом Лунном замке, и сразу вернусь домой. Никто не ждёт меня, не знает, как я выгляжу, не ожидает, что я появлюсь так скоро, значит, и проклятие, если оно существует, мне пока не грозит. Для всех я — не невеста герцога, я просто путник, заглянувший выразить своё почтение хозяину.
«И на жениха взглянуть», — мысленно добавила я и покраснела. Как ни крути, а Марлен хорошо о нём отзывалась. Восторженно, если так можно сказать о записанных явно дрожавшей рукой словах. Моей сестре нравилось в замке, а потом что-то убило её. Пусть будет мне свидетельницей богиня — я узнаю, кто это сделал. Кто и как.
А потом отомщу.
Проберусь в замок под видом посыльного от графа Лурье, передам Его Светлости письмо от отца. Выбью себе настоящей отсрочку, а сама задержусь в Лунном замке, скажусь больной или придумаю причину там. Дома план казался мне идеальным, теперь он начал расползаться по швам, но отступать было поздно. И я решила, что главное — верить.
Собралась с духом, нагнулась и перевернула корзину, вывалив всё содержимое на пол. А потом начала быстро раздеваться. Без платья в келье оказалось удивительно холодно, я кожей ощущала ветерок, которого тут быть не могло. Зубы принялись стучать, но всё больше — от страха. В нормальных случаях меня никто не потревожил бы, пока я не выйду сама, но что сейчас ещё считалось нормальным? Без Марлен изменилось всё.
Быстро откинув лишнее, я развернула приготовленную одежду. Пришлось позаимствовать её у сына конюха. Она пахла сеном и грязью, а висела на мне, как на тростинке, но все остальные мужчины в поместье были ещё выше и шире в плечах, так что выбора у меня не оставалось. На всякий случай я прихватила с собой тонкую верёвку, скорее интуитивно, чем осмысленно, но сейчас она оказалась как нельзя кстати — с импровизированным поясом я всё ещё смотрелась чучелом, но хотя бы не вором. Просто чей-то бедный отпрыск, который вынужден донашивать одежду отца.
Я расплела волосы, а потом аккуратно стянула их в узел. Нацепила сверху широкополую шляпу, порванную с одного бока. Отчего-то мальчишки в Лауше обожали щеголять в таких, как я убедилась вечером на базаре.
Вздохнула и отбросила последние сомнения. Затолкала своё платье в корзину, придавила подношениями матери, заодно рассматривая их. Безделушки, поделки наших слуг, большая часть из них не стоила ничего. Не таких подарков ждали служители от графини, но мать неизменно продолжала показывать своё истинное отношение. Да так, что и не придерёшься.
Среди прочей ерунды нашлись печенье и сыр, их я спешно рассовала по карманам безразмерных штанов. Опустила на лоб шляпу и выскользнула из кельи.
Народу в храме только прибавилось. Я решила пробираться вдоль стены, в которую пришлось отчаянно вдавливать спину, чтобы протиснуться дальше. С возвышения в центре по мне скользнул взгляд служительницы, я поймала его и замерла, со всех сил пыталась принять одухотворённый вид. Мутило от жары и недостатка воздуха в помещении, я едва не потеряла сознание, пока добиралась до выхода.
Внутри у меня всё ликовало!
Если служители не узнали, то никто другой точно не обратит на меня внимания, а охранник, приставленный отцом, вернётся сюда только к утру, ведь я собиралась провести с богиней всю ночь. Он явно подыскал себе ночлег поинтереснее. Да и не могло в Лауше со мной что-то случиться, вот в дороге — да, а тут у нас хуже карманников никого не водилось.