– Что подумают люди? – снова и снова повторяла она. – Вначале ты убегаешь из дому, никому не сказав ни слова. Потом вдруг это поспешное замужество. Почему ты так с нами поступаешь? Я не знаю, как смогу смотреть людям в глаза. Эти многозначительные взгляды, вопросы… Как будто без этого не хватает неприятностей.
Но Кристина была настроена решительно, и к тому же ее во всем поддерживал отец. На торжество были приглашены только самые близкие родственники. Гарри приехал перед самым венчанием и только-только успел. Позже, улучив минутку, он спросил у Кристины:
– Все в порядке, Крис? Я очень удивился, когда получил телеграмму от отца.
– Все прекрасно, – твердо ответила она.
– А Дэниел?
– Все кончено.
Кристина уткнулась лицом в его грудь, а брат прижал ее к себе, что-то нежно шепча, пока к ней не вернулось самообладание. Утерев слезы, Кристина вышла к гостям, весело улыбаясь.
Лорд Уориндер сразу после свадьбы уехал на несколько недель к друзьям в Шотландию, оставив молодоженам свой дом. За границу они поехать не захотели, потому что, во-первых, Гарету скоро нужно было приступать к работе в больнице, во-вторых, Кристина просто захотела побыть еще в Брамбере. Здесь ничто не напоминало ей о Дэниеле. Все здесь было связано с ее детством, с Гарри, Гаретом, их друзьями. Здесь будет легче забыть Дэниела.
К концу медового месяца Кристина была уверена, что она беременна. Все произошло так быстро, что теперь она сама не знала, чей это ребенок. Кристина никогда раньше не думала о детях, как, например, Маргарет. Но это случилось, и она восприняла это с радостью, хотя твердо решила не менять своего образа жизни из-за своего нового положения.
По этому поводу ей пришлось даже поспорить с Гаретом.
– Когда мы вернемся в Лондон, – сказал он, услышав от жены новость, – я попрошу следить за твоей беременностью доктора Говарда Спайра, он первоклассный гинеколог.
– Я бы лучше имела дело со старым милым доктором Мурфи, – возразила Кристина. – Я его знаю с самого детства, и он меня тоже.
– Он человек пожилой, не знаком с новейшими медицинскими методиками, а я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее. И еще. Я хотел бы, чтобы ты оставила верховую езду или, по крайней мере, ограничила ее.
– Но почему? Я чувствую себя прекрасно, а от прогулок верхом я получаю огромное удовольствие.
– Ты должна быть благоразумна, – продолжал Гарет. – Ты слишком рискуешь, Кристина. Я не хочу потерять своего ребенка из-за твоего легкомыслия.
– Откуда ты знаешь, что это твой ребенок? – слова вырвались у нее до того, как она успела подумать, и Кристина тотчас же пожалела о них, увидев удивленное лицо Гарета.
– Тебе это было необходимо говорить? – подавляя гнев, спросил он.
– Извини, – быстро ответила она. – Мне очень жаль. Я не хотела тебя обидеть.
Теперь она жалела, что вообще сказала ему тогда о их с Дэниелом близких отношениях и проведенной вместе ночи. Она бросила ему те слова в состоянии горького разочарования и отчаяния, и это вызвало в нем такую бурю эмоций, о которой ни она, ни он не подозревали. Он никогда больше не возвращался к тому дню в Гленмуре, но иногда ей казалось, что занимаясь с ней любовью, он думает об этом, он будто бы снова и снова пытается оправдаться перед самим собой.
Кристина была преданна и искренне хотела, чтобы их брак удался, но, несмотря на ее усилия, в их отношениях не было той страсти, которая была между ней и Дэниелом и все равно была еще жива, как бы она ни пыталась не думать об этом.
Пока Кристина проводила медовый месяц в Брамбере, Дэниел снова стал работать в школе, стараясь дать пятидесяти неуправляемым, безответственным сорванцам хоть немного знаний. Однажды ему в руки попал номер газеты «Таймс». Джо Шарп протянул ему газету со словами:
– Прочти эту статью. Здесь об отношениях России и Турции. И скажи свое мнение.
– Хорошо, спасибо.
Но его внимание привлекло совсем другое. Он молча смотрел на печатный текст, отказываясь поверить и в то же время зная, что это правда.
«В БРАМБЕРСКОЙ ЦЕРКВИ БЫЛИ ПОВЕНЧАНЫ КРИСТИНА УОРИНДЕР, ДОЧЬ ИЗВЕСТНОГО АДВОКАТА ЭВЕРАРДА УОРИНДЕРА И ЛЕДИ КЛАРИССЫ УОРИНДЕР, И ДОКТОР ГАРЕТ ФРАЙЗЕР, ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН ПОКОЙНОГО ПОЛКОВНИКА ЭДВАРДА ФРАЙЗЕРА…»
– Что думаешь, Дэниел? Поедешь на место событий, чтобы оттуда присылать репортажи? – спросил Джо Шарп.
Дэниел задумался и рассеянно спросил:
– Куда нужно ехать?
– На эту кровавую войну, если она все-таки развяжется.
– Да, конечно, поеду… – Он был готов хоть сейчас уехать куда угодно, только бы подальше от этих мест, лишь бы забыть все, что могло сбыться, но не сбылось.
– Молодец! Я так и думал, что ты это скажешь, Дэниел. Ты хороший парень. Когда придет время, я тебя позову.
Кристина и Гарет вернулись в Лондон в сентябре и сразу же переехали в еще не до конца обставленный дом на Уимпл-Стрит. Нужно было еще многое сделать, и Кристина с энтузиазмом принялась за работу, довольная тем, что есть чем занять время.
Заглянув однажды в гости, мистер Уориндер нашел дочь сидящей на диване, рядом лежали отрезы разных тканей, видимо, необходимых для шитья из них роскошных портьер, и каталоги оборудования детской комнаты. Отцу показалось, что Кристина выглядела очень уставшей.
– Почему бы тебе не пожить какое-то время дома? Мы с мамой очень скучаем по тебе. Тем более, что здесь еще много работы, дом еще не полностью готов. Кристина, пожалуйста.
– Нет, папа. У меня еще много дел, которыми я хочу заниматься сама. Например, нужно найти няню для маленького, выбрать хорошую мебель для детской комнаты и многое другое.
– Зачем ты все берешь на себя? Твоя мама была бы рада помочь тебе.
– Конечно, не сомневаюсь. Что ж, я не против выслушать ее советы. В конце концов, я не обязательно должна им следовать.
Ее очень беспокоило, что между отцом и матерью сохранялась определенная холодность. Кларисса по-прежнему не хотела знать Кейт и не принимала ее в своем доме. Эверард Уориндер не настаивал на том, чтобы Кейт приходила к ним, он время от времени встречался с дочерью, иногда они вместе обедали, а если кто-то из его знакомых удивленно поднимал брови, узнавая о его интересе к обещающей юной актрисе, он объяснял, что спас ее от виселицы.
Кристина в очередной раз повздорила с Гаретом, когда он стал возражать против возобновления ее работы в клинике.
– Это невозможно, – возражал он. – Ты теперь моя жена, и у тебя вполне достаточно работы по дому.
– Если ты ожидал, что я целыми днями буду сидеть и распивать чай, обсуждать с подругами модные наряды и выслушивать светские сплетни, то я тебя разочарую. Ты всегда знал, как я отношусь к подобным вещам. Скорее бы родился ребенок, я так устала его носить… Извини, папа, что я об этом при тебе говорю. Ты говорил Джону Декстеру, как тебе интересна его работа, а теперь даже мне не позволяешь ею заниматься.
– Тогда ты, дорогая, не была еще беременна. Поверь, Кристина, я беспокоюсь о тебе, о твоем здоровье и о здоровье твоего маленького.
– Еще очень маленький срок. Обещаю тебе, папа, что буду благоразумна и не сделаю каких-либо глупостей. Вот увидишь!
Насчет работы в клинике Кристина и Гарет спорили не один раз, и в конце концов, она нашла неожиданную поддержку со стороны жены доктора Эндрюса.
Молли Эндрюс оказалась совсем другой, нежели Кристина представляла себе. Она была намного моложе мужа – ей было около сорока – крупная, полноватая и без причуд. Одевалась она просто, не интересовалась модой и скандалами и была очень приветлива на домашних вечеринках, где, в основном, были коллеги ее мужа, с кем она общалась почти на равных. Единственной ее печалью было то, что у них не было детей, и, возможно, поэтому она взяла молодую парочку под свое крылышко. Кристина ей понравилась с первой их встречи, и когда она и Гарет ужинали у Эндрюсов и разговор зашел о клинике, она неожиданно поддержала Кристину.
– О беременности говорят много глупостей, – сказала миссис Эндрюс. – Это вполне естественное состояние женщины, а Кристина – молодая и здоровая женщина. Не запрещайте ей делать того, что ей хочется. Я знала слишком много молодых женщин, которые на время беременности превращались в каких-то беспомощных гусынь, а это самое вредное для будущей мамочки, не говоря уже о ребеночке. Джордж согласен со мной, верно я говорю, дорогой?!