– Попытайся представить это себе как трудную премьеру, за исключением, к сожалению, того, что некоторые реплики еще не написаны. Ну, думаю, основные вопросы мы с тобой разобрали, – продолжал Уориндер, собирая бумаги в портфель. – Я знаю, что следующие несколько дней будут самыми трудными. Постарайся все равно не волноваться. Мы победим, Кейт!
– Знаете, что я придумала, чтобы отвлекаться от мрачных мыслей? Я попросила Дэна принести мне томик Шекспира и уже выучила несколько новых ролей: Розалинды, Беатриче и Клеопатры.
– Браво, я не сомневаюсь, что в недалеком будущем ты сыграешь эти роли.
– Вы действительно так думаете?
– Конечно, не сомневайся, – сказал он, в душе жалея, что на самом деле он не так был уверен в этом, как казалось со стороны. В следствии все еще оставалась масса неясных вопросов.
– Мистер Уориндер, – сказала Кейт, нервничая, – зачем вы все это делаете для меня?
– Разве тебе не сказал твой брат?
– Он сказал, что это отчасти зависит от того, что произошло много лет назад, – поспешно ответила Кейт, – когда вы отвечали за смерть моего отца.
– И ты этому веришь?
– Не знаю… Понимаете, мистер Уориндер, это все случилось до моего рождения. Я никогда не знала своего отца. Я никогда не испытывала горечь и гнев, которые мучают Дэниела.
Уориндер посмотрел на Кейт и в какое-то мгновение был готов рассказать ей правду, но потом решил, что сейчас был неподходящий момент.
– Давай скажем так: я не люблю несправедливости и я знаю, что в твоем случае замешана жажда мести и зависть. Поэтому, если я смогу помочь тебе, я буду очень рад. – Он взял ее за руку и тепло пожал ее. – Ну что ж, до встречи в суде! И подумай, пожалуйста, как будешь играть эту премьеру!
Когда Уориндер ушел, Кейт опустилась на стул, чувствуя, как дрожат ее колени. У нее появилась сильная поддержка. Она больше не была одна в этом жестоком мире. Через несколько минут она встала, взяла свой потрепанный томик Шекспира и принялась выразительно читать вслух.
Спустя несколько дней многие неясные ранее детали дела неожиданно прояснились. Карлу Ландовски был нанесен удар по голове неизвестным нападающим, отчего бедный иностранец чуть не отдал Богу душу.
Карл возвращался поздно вечером домой, он был очень доволен собой. В этот день ему удалось продать одну из своих картин, и теперь в его кармане приятно позвякивали монеты, а парень напевал веселенькую мелодию. Когда он поднимался по лестнице, ему показалось, что перед ним промелькнула чья-то фигура. В последний момент он увидел что-то летящее сверху и хотел было увернуться, но не успел. Что-то тяжелое, железное упало ему на голову, он потерял сознание и упал прямо на ступеньки лестницы. Нападающий быстро ринулся к парню, наверное, собираясь прикончить его, но в это время, услышав какой-то шум, мистер Кенеди открыл дверь своей комнаты. В какую-то долю секунды он увидел мелькнувшее лисоподобное лицо, искаженное гримасой досады, и дикие узкие глазки, злобно взглянувшие на мистера Кенеди, но потом видение исчезло, и послышались только звуки быстро удаляющихся шагов. Мистер Кенеди бросился было за убегавшим, но вовремя понял, что это бесполезно, и вернулся к распростертой на ступеньках лестницы жертве.
Карл медленно пришел в себя. Если бы он не отскочил в сторону, удар, несомненно, был бы смертельным. Из рассеченной брови текла кровь, пытаясь сесть, он застонал от боли.
Мистер Кенеди присел на корточки рядом с Карлом.
– Похоже, вас хотели убить. Я, пожалуй, немедленно вызову полицию.
– Нет, нет, – слабо пробормотал Карл. – Не надо полицию. Я больше не хочу в больницу.
Мистер Кенеди вытащил из кармана носовой платок и вытер им бежавшую по лицу Карла кровь.
– Но вам нужна медицинская помощь. У вас очень нехорошая рана.
– Нет, нет, – запротестовал Карл. – Со мной все в порядке. Было намного хуже. Не могли бы вы помочь мне добраться до моей комнаты…
Мистер Кенеди провел его по лестнице, открыл его ключом дверь и уложил Карла в кровать.
– Послушайте, – сказал он, когда Карл со стоном опустился на подушки. – Я все же должен вызвать вам доктора.
Карл попытался приподняться.
– Это всего лишь шишка. Такая ерунда, пройдет.
Но на следующее утро по пути на работу мистер Кенеди забежал на Райскую Аллею. Он рассказал Дэниелу о том, что случилось, и о категорическом отказе Карла сообщать в полицию или звать доктора.
– Я, понимаю его, – сказал Дэниел. – Он очень независим и не хочет опять оказаться узником больницы. Я в обеденный перерыв схожу к нему.
Когда спустя несколько часов Дэниел пришел в комнату Карла, тот сидел на краю кровати, сжав голову обеими руками. Выглядел он ужасно. Повязка, которую вчера наложил мистер Кенеди, сползла, из раны сочилась кровь, и он размазывал ее по лицу.
Увидев Дэниела, он в отчаянии схватил его за руку.
– Те двое мужчин на портрете, я вспомнил, где я видел их. Это было здесь, в ту ночь, – он тер лоб, будто стараясь таким образом вернуть все детали. – Я спал, все смешалось, но когда я проснулся, то все вспомнил. Я должен кому-то рассказать. Я должен пойти в полицию.
– Не сейчас, – сказал Дэниел. Он прекрасно понимал, что инспектор Блейн посчитает излияния Карла ничего не значащим бредом воспаленного сознания. – Вначале нужно встретиться с доктором.
– Боже мой, только не эта больница!
– Нет, – успокаивающе ответил Дэниел. – Я отвезу вас к доктору Декстеру. Вы его помните. Он помогал вам и раньше.
Доктор Декстер тщательно осмотрел рану Карла и начал осторожно обрабатывать ее.
– Что вы думаете? – шепотом спросил Дэниел, когда Дебора поила Карла чаем. – Если он действительно помнит, это может стать очень важным свидетельством, которое нам сейчас так необходимо.
– Согласен с вами. Сейчас ему трудно говорить, но очень скоро память его окончательно вернется, и он будет в состоянии все объяснить. Но сейчас не забрасывайте его вопросами. Я дал ему снотворного. Ему нужно поспать. Кто знает, может быть, уже к вечеру будут значительные улучшения. Я бы посоветовал вам сначала позвать Джорджа Уэскотта, пусть он узнает обо всем до того, как вы пойдете в полицию.
Дэниел отвел Карла домой, заставил его худо-бедно поесть и уложил в кровать. Вечером Дэниел привел к Карлу Джорджа Уэскотта. У Карла все еще болела голова, но утренняя горячечная возбужденность прошла, мозг очистился, и он был готов рассказать им конкретно, что произошло в тот апрельский вечер.
– Понимаете, я от друга получил чек в качестве оплаты за выполненную картину, сходил в банк и с наличными возвращался домой, – начал свой рассказ Карл. – Я не знаю точного времени, но когда я подошел к дому, из подъезда вышли двое незнакомых мужчин. Они так спешили, что чуть не сбили меня с ног, и мне еще пришло в голову, что, похоже, они от кого-то скрываются. Я не успел их особенно рассмотреть, но заметил, что на рубашке одного их них были какие-то пятна, мне показалось, что это была кровь. Но как только они исчезли из виду, я тут же забыл о них. Поднявшись наверх, я увидел, что дверь комнаты Кейт приоткрыта. Я решил, что, может быть, она раньше обычного вернулась домой. Я решил зайти и рассказать ей о своей удаче. Я толкнул дверь и – о ужас! – Карл на минуту замолчал, будто старался взять себя в руки, а потом продолжил. – Он лежал прямо возле двери, кровь, пропитавшая его бриджи, растекалась по полу. Я был настолько шокирован, что даже растерялся, но потом парень что-то простонал, и я понял, что, хотя он и выглядел очень плохо, он был еще жив. Я присел возле него и спросил: «Что с вами случилось?» Он прошептал: «Двое мужчин… один из них напал на меня с ножом…»
– Вы уверены, что он сказал именно так? – переспросил Джордж, записывая что-то в блокнот.
– Да, уверен, я еще вспомнил двух выбежавших из дома мужчин. У меня есть некоторое представление об анатомии. Я понял, что повреждена главная артерия и нужно немедленно остановить кровотечение, иначе он умрет. Я стал искать что-нибудь, что могло бы послужить в качестве… э-э…