Из-за кустов раздались шорохи, треск ветвей, затем шаги нескольких человек, и на асфальтовую дорожку вышли четверо мужчин в одинаковых пятнистых комбинезонах, с какими-то палками в руках и дипломатами, замки на которых и металлические углы светились голубым призрачным светом. Увидев Сухова, они остановились, потом один из них, огромный, широкий, как шкаф, ростом с Никиту, если не выше, тяжелой поступью двинулся к нему.
То, что Сухов принял за палку, оказалось коротким копьем со светящимся, длинным и острым, как жало, наконечником.
Бежать было поздно, да и вид четверых был так необычен, что первой пришла мысль: десантники! Выбросили их здесь для тренировки, вот и все. В здравом уме никто не станет разгуливать по парку в маскировочных костюмах. А быть может это артисты, снимают какой-то экзотический боевик, пришла другая мысль, не менее успокаивающая. Тоже вариант не исключен.
- Вы не слышали? - поинтересовался Никита, на всякий случай принимая стойку. - Кто-то кричал недалеко.
Гигант подошел вплотную, наконечник его копья уперся в грудь Сухова, засветился сильней.
- Осторожнее, - недовольно буркнул танцор, отодвигаясь, - что за шутки в такое позднее... - Он не договорил, только теперь разглядев лицо незнакомца.
Оно было неестественно бледным, вернее, совершенно белым!
Белки глаз светились, а зрачки, огромные, как отверстия пистолетного дула, источали угрозу и странную сосущую тоску. Губы, прямые и узкие, казались черными, а нос больше походил на треугольный клапан и мелко подрагивал, будто незнакомец принюхивался.
- Иди назад! - шелестящим голосом, без интонаций, но тяжело и угрюмо сказал "десантник". - Шагай.
Никита сглотнул, с трудом отводя взгляд от гипнотизирующих глаз незнакомца. Возмутился:
- С какой стати я должен шагать назад? Я иду домой, так короче. В чем дело?
Жало копья прокололо рубашку, вонзилось в кожу. Никита вскрикнул, отступил, в изумлении осознавая, что все это не сон и что странный десантник вовсе не собирается шутить.
- Сказано: иди назад. Быстро. Тихо. Понял?
- Понял. - Гнев поднялся в душе крутой волной. Сухов не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне.
Он схватил копье возле наконечника, собираясь вырвать его у шкафоподобного верзилы, и вскрикнул еще раз - от неожиданности, получив болезненный электрический разряд. Однако он был довольно упрям и не останавливался на полпути, да и вспыхнувшая злость требовала выхода, хотя странное лицо незнакомца продолжало гипнотизировать, заставляло искать объяснений.
Копье нашло Никиту, оцарапало грудь, но он уже ушел влево, поднырнул под удар дипломатом - "десантник" бил наотмашь, - схватил копье и... кубарем покатился по дорожке, не успев сгруппироваться, получив оглушающий удар током. Гигант медленно шагнул к нему, и в это время из-за кустов вывалился и скрючился на дорожке пятый незнакомец.
Никита сел, опираясь на бордюр, потрогал гудящую голову, попытался сфокусировать зрение.
Новое действующее лицо оказалось седым стариком, одетым в нечто напоминающее изодранный окровавленный плащ неопределенного цвета. Он заскреб пальцами по асфальту, вывернул голову к Никите, Глаза у него были выколоты, по темному лицу текли слезы и кэовь, рот давился немым криком, потому что язык в нем отсутствовал. "Десантник" оглянулся на товарищей, молча и неподвижно стоявших неподалеку, не спеша подошел к старику и так же молча, не остана сливаясь, проткнул его своей пикой насквозь.
- Что вы делаете?! - вскрикнул Сухов, вскакивая.
Верзила нанес еще один удар. Старик растянулся на асфальте, затих.
Никита бросился к "десантнику" и в прыжке нанес ему прямой удар в голову, одновременно отбивая сумкой выпад копья. Некоторое время они танцевали странный танец: Никита уворачивался от выпадов копья и ударов дипломата, стараясь в свою очередь достать незнакомца ногой или рукой, а тот уходил от его ударов с какой-то ленивой небрежной грацией, необычной для такого массивного и громоздкого тела, пока не задел плечо Сухова жалом копья и снова не парализовал его разрядом электричества. Впрочем, вряд ли это можно было назвать электрическим разрядом: от него тело сжималось в тугой комок напряженных, но не действующих мышц, а вокруг точки укола разливалась волна холода.
Никита упал, с бессильной яростью сквозь набежавшие слезы впиваясь взглядом в страшные зрачки "десантника".
Копье приблизилось к его глазам, поиграло возле сердца, снова уставилось в глаз, в другой, словно белолицый "нелюдь" не знал, с какого глаза начать. И тут один из троих его напарников предупреждающе пролаял что-то на неизвестном языке: по боковой аллее справа кто-то бежал.
Копье замерло. Исчезло. "Десантник" наклонился к Никите:
- Слабый. Не для Пути. Умрешь.
Голос был глухой, невыразительный, равнодушный, но полный скрытой силы и угрозы. Он давил, повелевал, предупреждал.
И не принадлежал человеку. Это открытие доконало Сухова.
Кто-то тронул его за плечо, приподнял голову. Он открыл глаза и увидел лицо Такэды.
- Толя?!
- Жив, однако! Куда они пошли?
Никита вцепился в его руку, с трудом поднялся.
- Не ходи за ними, это... дьяволы, а не люди.
- Как они выглядели?
- Высокие, широкие... белолицые. В пятнистых комбинезонах... с такими короткими странными копьями...
- С копьями?! - Такэда побледнел, несмотря на всю свою выдержку. Сухов никогда прежде не видел, чтобы инженер так открыто выражал свои чувства.
- Аматэрасу! Это был отряд СС! А может быть, и ЧК!
Никита невольно засмеялся, закашлялся.