— Dandotia!
Волегов отпрянул, растерянно шагнул назад. Что это, черт подери, значит?
А старик вытащил из-под края гипса грязную тряпицу, взмахнул ей перед лицом, и в воздух поднялось серое облако — какое-то вещество, растертое почти в пыль.
— Dandotia! Dandotia! — вопил креол, быстро пятясь. Откуда-то выскочил охранник, схватил его, гортанно ругаясь, потащил к двери. Один костыль выпал из руки старика и загрохотал по полу. Беременная мулатка глянула на Волегова расширенными от ужаса глазами, и кинулась прочь, крепче обняв пушечное ядро живота. Девушка со жвачкой схватила под локоть своего спутника, потянула его от стойки — равнодушие в ее взгляде сменилось опаской. Пространство перед ресепшен опустело, Сергей не знал, что и подумать.
— Извините, мсье, он не в себе, — сказала медсестра по-английски. Сергей обернулся, спросил:
— Что значит это «дандотиа»?
— О, не обращайте внимания! Старые суеверия, — отмахнулась она. Но в голосе мелькнула тень страха.
— И всё-таки? — Волегов не любил непонятных ситуаций и умел быть настойчивым.
— Так местные называют мертвецов, зомби, выполняющих волю колдуна, — смущенно ответила она. — О, всё это фольклор, сейшельский фольклор, не более!
Сергей кивнул. Ситуация была столь же неприятной, сколь глупой. Даже медсестра с ее «не более» была напугана, и успокаивала больше себя, чем его. Черт бы побрал эти островные суеверия!
— Скажите, как мне найти палату русской роженицы, Натальи Куницыной? — сухо спросил он, не желая больше обсуждать креольских зомби. — Утром она родила девочку. Я — отец.
Медсестра сказала ему номер палаты, объяснила, как к ней пройти, и выдала пару голубых сетчатых бахил. Сергей зашагал к лечебному корпусу, предвкушая встречу с дочерью. Но, поднимаясь на третий этаж по узким ступеням, покрытым дорожкой из зеленого ковролина, он вдруг подумал с нервным смешком: «И кто же тот колдун, чья воля меня подчинила?..»
4
Наталья полулежала в кровати, глядя в экран смартфона. Увидев Волегова, она взмахнула рукой.
Подойдя ближе, Сергей поцеловал её в щеку — чисто по-дружески, как было принято между ними в последнее время. Она довольно улыбнулась, глянув на букет, и пригладила короткие волосы цвета меди. Но при виде игрушки на ее лице появилось странное выражение. В глуповатом взгляде блекло-голубых глаз колюче мелькнула злоба, тонкие губы капризно искривились.
— Это — вместо шубы? — уточнила она, ткнув пальцем в плюшевый кошачий бок.
Волегов не ответил на колкость любовницы, как не ответил бы попрошайке или вымогателю — реагировать на такое было ниже его достоинства. В конце концов, они давно обсудили условия сделки, и пережевывать это ещё раз Сергей не видел смысла. Он лишь пожал плечами и, чувствуя непривычную робость, медленно направился в обход кровати, к маленькой пластиковой люльке, стоявшей возле окна. Наклонился над ней и застыл, забыв обо всем.
Девочка спала, вольно раскинувшись — ручки в миниатюрных варежках, лёгкий комбинезончик из мягкого трикотажа, пухленькие ножки с крохотными, как кукурузинки, пальчиками. Круглое личико, едва заметные бровки, полукружья ресниц, кнопка сопящего носа, капризно изогнутый рот. Её совершенство было абсолютным. Как и ее владычество.
Волегов смотрел на ребенка и чувствовал — любовь набухает внутри. Делает его переполненным, бездонным сосудом, черпая из которого можно обойтись без всего остального. То, что раньше казалось важным — цифры на счету, карьера, власть — проиграло и потускло. Сергей потянулся губами к выпуклому лобику, который малышка забавно морщила во сне. Но замер, боясь разбудить дитя. Как редкий аромат, вдохнул младенческий запах — свежий хлеб, парное молоко, мёд и карамель.
— Только не трогай ее, я еле уложила, — раздалось из-за спины. Он вздрогнул и обернулся — совсем забыл, что в палате ещё и Наталья.
— Да, конечно, — прошептал он, пятясь от люльки. Присел на кровать, благодарно сжал руку Натальи:
— Спасибо…
— Маловато «спасибо» за такой подарок, — прищурилась она.
— Я сделаю всё, что обещал. Когда вернемся в Москву, деньги будут у тебя. Вы ни в чём не будете нуждаться. Лучшие условия, лучшие продукты, игрушки, врачи… Если хочешь, можно снять дом.