Наталья замотала головой:
— Меня вполне устраивает та квартира. Не парься.
Сергей замолчал, пытаясь понять, отчего в его душе поднялась беспокойная муть. Что-то не нравилось ему, как зверю, которого гладят против шерсти — ведь всё же гладят, не бьют… Но что конкретно? Нужно проанализировать, разложить по полочкам — и он поймет.
Итак, первая часть плана была выполнена. Его дочь появилась на свет, и теперь будет расти, окруженная заботой Натальи, родной матери на окладе элитной няни. А он, на правах отца, сможет общаться с дочкой и обеспечивать её. Казалось, всё должно пойти гладко, по накатанной — как у других знакомых Волегова, у которых появлялись бастарды. Но теперь он начал понимать, что не так уж это просто: заставить жизнь плясать под свою дудку. Взять, к примеру, эти неожиданные роды. Ведь договаривались с Наташкой на Израиль — а она по-тихому умотала сюда... А если бы во время родов начались осложнения?! Сергей поморщился, отгоняя неприятные мысли. Да, после судьбы эта женщина самое слабое звено в его плане. Ненадежный партнер, если говорить языком бизнеса. Он покосился на Наталью: надо же, губы красит, и цвет помады такой дешёвый...
— Ты бы положила дочку рядом с собой, — попенял он. — Или хотя бы люльку ближе подвинула — вдруг уснешь и не услышишь, когда она заплачет?
— Не парься, — снова сказала она, подрисовывая карандашом уголок губ.
«А что с неё взять? — подумал Волегов. — Родила только ради денег. Получила пожизненное материальное обеспечение, прилепившись к богатому мужику». Но он понимал — для материнства мало быть расчетливой. Ребенку нужна любовь, душевная щедрость, готовность прийти на помощь...
Что ж, он привык решать проблемы по мере их возникновения. И если окажется, что Наталья плохая мать, примет меры.
— Ты уже думала, как назовешь девочку? — спросил Сергей.
— Решай сам.
— Может быть, Виктория? В честь места её рождения.
— Ладно хоть не Эсмеральда в честь местной черепахи, — скривилась Наталья.
— Вообще-то местная Эсмеральда — самец, — хмыкнул Сергей.
— Фу на тебя, — Наталья кокетливо, с деланной обидой, стукнула кулачком по его плечу. — Лишь бы поумничать! Короче, только не Эсмеральда, мне французские имена не нравятся.
— Вообще-то оно цыганское, — поморщился Волегов, не терпевший невежество и тупость. «Видимо, поэтому — именно с ней я теперь связан, — мелькнула покаянная мысль. — Шутка судьбы. Закон компенсации в действии». Он сказал примирительно:
— В общем, я своё мнение высказал. Мне кажется, Виктория вообще хорошее имя. Вика, Викулька… Можно по-разному называть.
— Ну, всё ясно, папаша. Уже любишь её так, что и я не нужна, — поджала губы Наталья.
За окном протяжно зашептал ветер. Гигантское банановое дерево, росшее возле больничной стены, прошлось по стеклу листьями — как уборщица тряпкой. И тут же на утомленную жарой землю рухнул тропический дождь. Мгновение — и Сергей оказался у окна, прикрыл створку, радуясь возможности заполнить возникшую паузу. Озабоченно глянул на дочку: не разбудил ли её проклятый дождь? Но малышка по-прежнему спала, так же славно и безмятежно.
Крадучись, как осторожный зверь, он вернулся к кровати и снова присел рядом с Натальей.
— А отчество будет — Сергеевна? — невинно округлив глаза, уточнила Наталья. — И в графе «отец» — твоя фамилия? В загсе скажут заполнить…
Издёвка в её голосе была еле различимой, но Волегов понял, что она снова злится. Отрезал, еле сдерживаясь:
— Включи логику. Если меня вписать в свидетельство о рождении, то сведения о ребенке должны внести и в мой паспорт. И как в этом случае я смогу скрыть, что у меня есть внебрачная дочь?
— Но ты от неё не откажешься? Я не хочу быть одна…
— Мы это сто раз обсуждали! Более того, я сам просил тебя не делать аборт.
Наталья вздернула подбородок, зашипела:
— Не побоялся, чтобы ребенок родился, а записи в паспорте боишься? Вот все вы, мужики, так: «Да зачем нам этот штамп, у нас же любовь!»
— Я никогда не говорил тебе о любви. Ты помнишь, как у нас было, — отрезал Сергей.
А было банально, подумал он. Склеил девчонку из супермаркета, одну из тех горемык, что приехали в столицу за ломтем райского пирога — их, больных жадностью и паразитизмом, был легион. Сергей не уважал подобные стремления. И это одна из главных причин, по которым он не мог относиться к таким девочкам иначе, чем к организмам, чья роль — давать секс. Как коровы дают молоко, а черви — гумус.