Снова захотелось выпить.
— Так мне приехать? — буркнул он.
— Нет, лучше завтра. Вещи привези, пожалуйста. Список эсэмэской скину. — И вдруг спросила с подозрением: — А ты вообще где?
— В бильярдной, на переговорах, — как часто бывало, он врал лишь наполовину.
— Понятно... — протянула она.
— Ладно, Танюш, пора мне. Звякну завтра.
Он нажал на кнопку отбоя. Задумался, перебирая в уме детали разговора. Вроде бы, все в порядке. Она ему верит. И больше не злится.
Это радовало, потому что при разводе ему бы ничего не обломилось. Коттедж и семейный бизнес — сеть аптек «Берегиня» — достался Таньке в наследство от бабки по материнской линии, причем задолго до свадьбы. Его «вольво»?.. Попробуй еще, отсуди. Но хуже всего, что он так и не смог убедить жену изменить устав фирмы, чтобы дать ему полный доступ ко всем деньгам и имуществу. Если бы так было — давно бы обанкротил компанию и получил, сколько нужно. А так... Да, Танька поставила его директором, доверила закупки и многое другое. И в бизнес не лезла, так что он мог потихоньку выводить бабло через левые схемы и складывать в укромном местечке. Но пока что накопилось недостаточно. А явиться к Алёне нищебродом он не мог.
«Кстати, отыграться бы надо, — подумал Макс, шагая обратно в бильярдный зал. — И завязать с этим делом. Сколько уже слил за эти годы, всё надеялся сорвать большой куш... Эх, случись такое, можно было бы сразу в Самару рвануть! Даже Танькин бизнес не дербанить, оставить его на плаву для успокоения совести. В конце концов, хоть мы и живем хреново, но расстаться лучше по-людски».
На мгновение ему стало легче: представил себе, каково это — проявить благородство, оступившись от того, что можно заполучить обманом. Но тут же накатила злость. Потому что мечтать о выигрыше можно хоть до посинения, но если карта не идет?! Волей-неволей будешь брать в другом месте. Так что благородным быть не получится.
«Да ладно, ты же фартовый парень! — подбодрил себя Демидов. — Мало ли, что может случиться. Удачная сделка, или в игре всё-таки повезет. А может, наследство какое на голову свалится...»
Он фыркнул. Мечтатель, блин... Ну откуда наследство? Только если от Танюхи?
«А что, пока у нас нет детей, я её единственный наследник... — вяло улыбнувшись, подумал он. — Но я ведь на мокруху не пойду. Не моё это. Придумаю что-то другое. Но что? Здесь ведь тонко надо, виртуозно…»
3
Голубой кафель на высоких стенах, столы на колёсиках, подставившие спины под кюветки и баночки с шовным материалом, синяя ширма, скрывающая гинекологическое кресло — всё холодило, внушало отвращение.
Под кожей защипало, и Татьяна невольно дёрнулась; пустая ампула, стоявшая на металлическом столике, упала на бок, покатилась, позвякивая, оставляя на своем пути мокрую очередь глянцевитых капель.
— Дует?.. — с тревогой спросила Яна, не поднимая глаз. — Не терпи, говори!
Её руки в прозрачных перчатках чуть шевельнулись, и тонкая струйка крови зазмеилась в прозрачной утробе шприца, смешиваясь с лекарством.
— Всё нормально. Ты же видишь, игла в вене, — успокоила её Татьяна. — Мне уже лучше.
Лекарство подействовало мгновенно: тревожность схлопнулась, душевная боль резко замолчала, будто в её воющую пасть вогнали просмоленный кляп. Теперь серые глаза Татьяны смотрели осоловело. И если бы не так сильно жгло кожу, она бы заснула прямо здесь, в процедурке гинекологического отделения, куда кое-как добралась после приступа. Пандора всегда высасывала силы досуха.
Телефон заверещал в кармане, как разбуженная цикада. Демидова потянулась к нему, но Яна обожгла её взглядом.
— Сидим спокойно! — скомандовала она.
— Ну, Ян, а вдруг что важное? — несмело предположила Татьяна. Её мутило, появившийся на языке химический привкус стал явственнее. Он ширился и всё больше отдавал сладковатой резиной, словно в рот засунули воздушный шарик.
— Никуда твои пациенты не убегут и не уползут, за ними мамы смотрят, — оборвала Костромина. — Сначала вваливаешься сюда, чуть живая, просишь поставить успокоительное. А чуть захорошело — сразу в бой, да, подруга?