— Тебя избили. Мать или отец, — сказала Татьяна, и это были не вопросы.
Мальчик отвел глаза. Ссутулился еще больше, замотал головой:
— Нет, тётя. Я сам упал.
В его голосе звучало упрямство, злое упрямство взрослого человека, принявшего окончательное решение. Но сквозь него пробивался страх, и он был очень хорошо знаком, слишком понятен Тане. Таким страхом наливается жизнь ребенка, когда о том, что происходит дома, никому нельзя говорить. И это значит, что спасения нет, и не будет. А попросишь защиты, расскажешь, что с тобой делают — тогда молись, малолетний ублюдок.
Татьяна глубоко вдохнула и крепко зажмурилась, запрокинув голову. Что, что тут сделаешь? Парень будет все отрицать. Она тоже была такой когда-то…
«А пусть! Пусть отрицает! — разозлилась она. — Но я не позволю, чтобы мальчишка и дальше так жил. Найду управу на его родственничков».
— Давай-ка съездим на УЗИ, дружочек, — хирург нарушил затянувшуюся тишину. В его голосе слышалась тревога.
Мальчишка испуганно замотал головой, натянул свитер. Белесые бровки сошлись жалобным домиком. Таня поспешила его успокоить:
— Это не больно! Доктор тебя по животу погладит специальной штучкой, и мы по телевизору посмотрим, все ли хорошо в твоем животе.
— Прямо по телевизору? — недоверчиво, но с видимым интересом переспросил мальчик.
— Ну да. И ты тоже сможешь посмотреть, — улыбнулась Татьяна. — А пока мы ждем медсестричку, которая отвезет тебя в кабинет УЗИ, давай поболтаем. С Алексеем Вячеславовичем вы, наверное, уже познакомились. А теперь мне скажи — как тебя зовут?
— Я ударился головой и ничего не помню, — ответил мальчик.
Быстро. Слишком быстро ответил, поняла Татьяна.
5
Инессу Львовну Вяземскую, главврача педиатрии — дородную, молодящуюся, с высокой «бабеттой» из крашеных пергидролем волос — сотрудники не то, чтобы побаивались... Просто выучили уже: попадись в неурочный час — влетит за своё и не своё. Но если Инесса в настроении, можно и отпуск летом выбить, и премию побольше выцыганить.
Катя Пална видела её утром, когда разносила больным завтрак. Инесса глянула милостиво, почти с улыбкой. Сейчас половина четвертого, заведующая еще должна быть у себя. «Схожу, — решилась санитарка, шлепая тапками к начальственной двери. — Страсть-то какая, господи! Схожу, а то разозлится потом, что не известили. Может, отгулы даст на майские — огорода-то двадцать соток…»
Заведующая сидела за широким столом, положив навьюченные золотыми перстнями пальцы на клавиши компьютера. Спросила дружелюбно:
— Да, Екатерина Павловна, что у вас?
Катя Пална бочком протиснулась в дверь, запихивая в карман влажные резиновые перчатки. Примостилась на краешке стула:
— Ой, беда, Инесса Львовна… Демидова-то наша того… Наверное, опять ребеночка потеряла, бедненькая, вот и двинулась головой-то...
Вяземская удивлённо выпрямилась, взгляд посуровел.
— Что вы несете? — холодно осведомилась она.
— Да я сама видала! — угодливо затараторила Катя Пална. — Стоит она за дверью в отделение, лицо идолом, глаза бешеные, и бац этой дверью, бац — аж стены дрожат! Больных перепугала! Я ее кличу: Татьяна Евгеньевна, стой, матушка, тише, кому говорят! А она, знаете… — голос санитарки упал до шепота, — ка-а-ак закричит на меня! Кукла, кричит, уйди, кукла! Отбиваться стала, а потом в обморок — хлобысь! Ну, я за нашатырем… А мамашки смотрят, детки ревут — оно и понятно, не приведи Господь такое увидеть! Страх ведь! Это ладно, я рядом оказалась, а так бы…
— Где она? — мрачно перебила Инесса Львовна.
— Так убёгла! Как в себя пришла — так и убёгла, листок этот свой схватила, который с УЗИ…
— Вы зачем ее отпустили? — взъярилась заведующая. — Надо было сразу меня звать! Человек в таком состоянии, мало ли что! Вы же медик, должны понимать!
— А я что? Удержу ее, что ли? — Катя Пална обиженно поджала губы.
Инесса Львовна раздраженно смерила ее взглядом и бросила скупо:
— Благодарю. Свободны.
6
В комнате дежурантов никого не было. Демидова закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной — ноги всё еще мелко дрожали. Нужно отдохнуть, пока есть время. Все равно от Янки пока никаких известий, а мальчика увезли на УЗИ и рентген. Нужно сказать о нем Купченко, пусть позаботится, ведь ее не будет рядом. Надо назначить антибиотики, обработать синяки мазью. Покормить парня, как следует. А ещё: выйти в приемник и отыскать папашу — любителя распускать руки. Медсестры говорили, что это он привез сына. Она найдет, что ему сказать! И самолично, с огромным удовольствием, вызовет полицию.