— Я помогу Генри и Уиллу. Питер, Ноа и Манодж делают тележки и сани из сломанных Развлечений, чтобы можно было перенести раненых. Идите и помогите им. Нам нужно эвакуировать всё помещение до тех пор, пока мы не сможем оценить его структурную целостность. Все собираемся в Академии.
Мы с Дэвидом нашли остальных наших друзей возле туннеля. Они помогали поднять Джона Франка на тележку. Джон был одним из самых жизнестойких мужчин, что я встречала на своём веку, но даже он выглядел вялым, пока его аккуратно грузили на платформу.
Тогда-то я увидела красное пятно и заметила, что нижняя половина его руки отсутствует. Окровавленный обрубок был замотан тканью, руку над раной туго перетянули ремнём.
— Джон! — я подбежала к нему сбоку.
Он слабо поморщился, но зубы все так же ярко сверкнули на его смуглом лице.
— Не думал, что вновь увижу вас, — он закашлялся. — Я бы пожал вам руку, но у меня её теперь нет.
Высокий русский Развлекатель, которого я не знала, подозвал другого мужчину, и вместе они покатили тележку с Джоном по туннелю.
Я вернулась к своим друзьям, ужасно радуясь, что они не пострадали. Питер взял меня за здоровую руку. Он сжал её, не сказав ни слова. Все мы выглядели потрясёнными, и дар речи меня покинул.
— Сюда, — сказал он, подводя меня к другой тележке. — Ты выглядишь как сама смерть.
Я покачала головой, когда с другой стороны ко мне подошёл Манодж, чтобы помочь.
— Это правда? Майкл мёртв? — спросил он.
Я сглотнула, затем кивнула.
— Травмы Сэмюэла очень серьёзны.
Манодж притих, опустив свои тёмные глаза. Похоже, ему сложно было уложить в голове все эти события. Да всем нам было тяжело. Ноа обхватил рукой плечи Дэвида, и они вдвоём пошли прочь.
— Итого как минимум девять погибших. Не знаю, сколько человек было ранено, — тихо произнёс Манодж.
В этот самый момент Оливер вернулся с моим дедом. Сообща они поддерживали Уилла, Джозефина семенила за ними.
Они положили Уилла на тележку. Papa использовал рубашку Уилла, чтобы привязать к его ноге шины и перебинтовать ребра. Уилл накинул пальто на плечи, но его вид всё равно был далёк от приличий.
Это не имело значения. Я в своём ободранном платье тоже едва ли выглядела подобающим образом.
Я устроилась под боком у Уилла, и Питер с Маноджем покатили нас на тележке по длинному тёмному туннелю.
Джозефина несла факел и шла рядом с нами.
— Столько всего разрушено, — произнесла она. — Столько всего потеряно.
— Это отстроят заново, — пообещала я, взяв Уилла за руку. Некоторые вещи утеряны навсегда, и придётся их оплакивать, но со временем эти раны затянутся.
— Я не знаю, что теперь делать, — сказала Джозефина. — У меня никого не осталось.
— Мне всегда не помешает помощь в моём магазине игрушек, — предложила я. — Для членов семьи проживание бесплатное.
Джозефина покосилась на меня, но на её губах промелькнула тень улыбки. Papa подошёл к ней и положил руку на её плечо.
Да, мы начнём с начала.
***
Оставшаяся часть ночи пронеслась каким-то размытым пятном. Пока мы выбирались из катакомб во двор Академии, я смотрела на звёзды, и на мгновение моё сердце сделалось лёгким и свободным.
Я прошептала тихое «прощайте» своим родителям, наконец-то почувствовав, что они покоятся с миром. Затем я поддалась куче вопросов и хаосу, который, похоже, неизменно окружал меня.
Уилл, несмотря на его травмы, оставался моей непоколебимой скалой, и его спокойное присутствие угомонило меня, когда измождение взяло верх.
Академия превратилась в гудящий улей активности, особенно для тех немногих членов Гильдии и Ордена, которые являлись хирургами или костоправами. Я оставалась с Уиллом в лазарете, и мужчины с Литейного завода окружили нас, засыпая Уилла вопросами о случившемся. Время проносилось словно в дымке, казалось, что я проспала много недель и горевала.
Papa чествовали как героя-завоевателя, вернувшегося точно Одиссей после тягот и изнурительного труда. Я получала удовольствие при виде лиц тех, кто вечно во мне сомневался. Это доставляло минутное веселье, но в итоге я почти не обращала внимания. Это уже не имело значения.
31 декабря, когда в Академии наступила полночь, толпа людей в здании замерла неподвижно. В башне зазвонил колокол.
Согласно традиции, мы должны были собраться в зале, но из-за текущих обстоятельств те из нас, кто по-прежнему находился в лазарете, взяли за руки тех, кто был рядом, и подтвердили свою приверженность друг другу. Простые слова, простое обещание защищать Орден и служить ему. Ставить друг друга превыше славы или богатства. Сохранять узы верности, которые не ограничивались рамками нации, и самое главное, поддерживать древний огонь вдохновения, который будет пылать до тех пор, пока существует Орден.