Игла продолжала падение. Я ощущал боль, когда ткань мироздания рвалась под напором грубой примитивной силы. Фильтр, превративший пространство в калейдоскоп сгустков света, то исчезал, то вновь появлялся, помогая скорректировать курс. Удачно. Навигация без его помощи была бы невозможна.
Ветер бился об армированные борта машины. Молнии мелькали с такой частотой, что темное болото облаков тонуло в бесконечных вспышках. Я знал, что планета не пытается причинить мне вред. Она хотела помочь, и будь в запасе немного времени, открыла бы безопасный коридор. Однако все произошло слишком быстро, и гигантский организм просто не успел перестроить естественный жизненный ритм.
Вновь засбоил аналитмодуль, а может, поплыла сканирующая аппаратура, не способная более сообщать корабельному мозгу точные данные. Я давно перешел на ручное управление и вел корабль по серебристым эластонитям, указывающим единственно верный маршрут. О том, каково приходится ведомым, вынужденным ориентироваться только на мой сигнал, даже не думал. Цель была внизу. Цели следовало достичь любой ценой. Потери, затраты времени и сил были не важны. Если удастся добраться всем вместе — радость, погибнет часть — не суть. Мы, как можно больше нас, должны быть там — остальное вторично.
Двигатели работали без перебоев. Я бы форсировал установку, но сознание под прессом перегрузок и так балансировало на грани коллапса. Мы опаздывали, совсем чуть-чуть. Но надежда, что мне удастся догнать иглу у самой земли, оставалась. Надо только выдержать…
Неожиданно облака расступились. Катер вынырнул из наэлектризованного клубящегося тумана, и я увидел землю — бескрайнюю нежно-золотистую равнину, пронизанную сиянием. Оно отличалось от того, что порождал серебристый фильтр, хоть я и ощущал общность их природы. Определить источник света было невозможно. Да и желания искать объяснение увиденному не было. Идеальный порядок. Покой…
Укутавшее землю покрывало вздулось гигантским пузырем. Рядом выросла россыпь пузырьков поменьше. Они кружили около одной точки… Не разобрать. Сканеры выдавали бессмысленный набор цифр и невозможные кривые на стереограммах. Рассмотреть что-либо среди вздымающихся и опадающих холмов не удавалось.
Я попытался взглянуть на танец живых гор сквозь серебристый фильтр и непроизвольно вскрикнул. Показалось, в глаза ударила струя пара. В центре выверенного, гармоничного и агрессивного танца стихии пылало черное солнце — сгусток тьмы, слепивший сильнее самой яркой звезды.
В следующий миг золотая волна скрыла черноту, но я знал: тьма не отступила. Она по-прежнему была там, под покровом живой земли. И она шла к своей цели. К своему будущему, в котором для нас не было места.
Светящийся бугор продолжал набухать, тянуться в небо навстречу падающему болиду катера. Избегая столкновения, я слегка отклонился от курса и начал торможение позже намеченного срока. Полностью погасить скорость я не успевал. Времени на реверс тяги было достаточно, да и мощности двигателей хватило бы, однако возникшие перегрузки, вероятно, привели бы к потере сознания. Что в отсутствие автономного навигатора равносильно катастрофе. В итоге все, что я успел, — сделать траекторию более пологой, уменьшив угол атаки.
Амортизирующая пена выплеснулась в тесную кабину. Она поднялась почти до горла, когда шасси катера чиркнуло по нежной, покрытой пушком кожице планеты.
Сознание я не потерял, однако на этом удача закончилась. Удар потряс организм, перетряхнул каждую мышцу, каждый орган. Тревожно пульсировала сенсорная панель медблока. Иллулиар начал действовать без команды, пытаясь хоть как-то компенсировать последствия нештатной посадки. Полдесятка инъекций развеяли красную пелену. Через три-четыре десятка тактов меня ждет жестокая расплата, но зато я вновь обрел способность двигаться.
На то, чтобы выбраться из катера, ушел почти такт. Тело слушалось плохо. Словно из него вытянули мышцы и вставили на их место безвольную эластогубку.
Я подхватил плазмер и побрел в сторону взметнувшейся до небес горы. Опомнился. И невероятным усилием заставил себя перейти с шага на бег. Спешить. Надо спешить. Туда, где горит черное солнце. Солнце, которое должно потухнуть.
Полтакта… Такт… Внезапно я ощутил прилив сил. Белые струны возникли из ниоткуда, прошили меня насквозь, смывая боль и усталость. Перед глазами вновь возник фильтр из прозрачного серебра. Правда, мир вокруг почти не изменился. Разве что земля посветлела, окончательно утонув в теплом сиянии.