— Чем могу служить господам? — приятным баритоном осведомился метрдотель.
Нужно сказать, что ресторан, в который занесла нас судьба, ничуть не походил на памятные мне зачуханные вокзальные рыгаловки советских времён или фастфудовские столовки путинского РЖД более позднего периода. Несмотря на довольно провинциальный статус уральского городка, за исключением Оружейной фабрики и нескольких железоделательных заводов, пусть и под патронажем Его Императорского Величества, мне всё же казалось, что вокзальный ресторан должен выглядеть немного поскромнее. Но к счастью, я ошибался. И как!
Белоснежные скатерти, хрустальные люстры, большие зеркала не только при входе, но и в самом зале. Навощённый дубовый паркет, вычурная лепнина на потолке и пасторальные пейзажи, чередующиеся с натюрмортами, на стенах, неброские драпировки синего бархата, условно разделяющие столики у стены на уютные кабинетики.
Кстати, здесь я впервые сумел рассмотреть своё лицо и внешность в подробностях. Ранее это было затруднительно, так как и у отца Афанасия, и в санитарном вагоне самое большое зеркальце было величиной с половину моей ладони.
Широкое, несколько вытянутое по вертикали скуластое лицо с широко расставленными, немного раскосыми глазами карего цвета. Чёрные, жёсткие, словно проволока волосы были зачёсаны назад и разделены на косой пробор. Двухдневная щетина не так сильно бросалась в глаза из-за густых чёрных усов, почему-то производивших впечатление частого и тщательного ухода за ними.
Стройная широкоплечая фигура с идеальной осанкой. Если бы не старая шинель и довольно поношенная куртка со штанами, парусиновыми ботинками и обмотками (единственной новой деталью туалета), то прадеда вполне можно было принять за переодетого офицера. Увы. Ещё три-четыре года и подобные типажи наводнят не только европейскую часть революционной России, но и непрестижные районы Парижа, Стамбула, Салоник…
Моё замешательство и рассматривание интерьера ресторана Вяземский принял за растерянность.
— Можете служить, любезный, — утвердительно кивнул коллежский асессор, — я так понимаю, вы местный метрдотель, — «Дед Мороз» выпрямил спину с достоинством капитана корабля, — могу я поинтересоваться вашим именем-отчеством, любезный?
— Кузьма Тимофеевич, ваше благородие.
— И что, Кузьма Тимофеевич, кушали у вас уже офицеры из нашего эшелона?
— Так точно-с и остались, смею заверить, весьма довольны-с.
— Что ж, отлично. Значит, кухня и повар в готовности?
— Всенепременно-с!
— Тогда усади нас, Кузьма Тимофеевич, в местечко с диванами, где потише. Мы надолго, намереваемся отобедать с размахом.
— Прошу-с, — метрдотель повёл нас к дальнему у стены столику, отгороженному от входа портьерой, с которого открывался через большое окно вид на вокзальную площадь, напоминавшую сейчас рождественскую сказку: дома, извозчики на санях, редкие прохожие, складские рабочие — всё запорошил снег, крупными хлопьями валивший с благословенных небес на грешную землю.
Мы удобно расположились на кожаных диванах, предварительно повесив влажные шинели на угловой вешалке.
— Сооруди-ка нам, любезный сперва малый графинчик казённой водочки… — Иван Ильич устало потёр веки пальцами, — надеюсь, у вас ресторан первого разряда? И ничего незаконного мы не заказываем?
— Обижаете-с. Первый разряд получен ещё при прежнем владельце. Но… — замялся метрдотель, — прошу покорно прощения, ваше благородие, — в глазах его мелькнуло чувство досады, — а как же Великий пост?
Вяземский сдвинул брови и погладил усы. Затем, широко перекрестился и молча кивнул каким-то своим внутренним мыслям.
— Неси, неси, любезный. Если ты не понял, мы с этим юношей на войну едем. Может, последний раз Сибирь-матушку видим, да на Урал-батюшку любуемся. Какой пост? Может, и не свидимся более? Опять же, один честный человек пожелание дал выпить за победу русского оружия! — Иван Ильич достал из нагрудного кармана две красные купюры и положил на край белоснежной скатерти. — Великий мастер-оружейник земли Златоустовской, Скорыкин Василий Кузьмич не взял лишнего за работу. Вот вернул с обещанием исполнить пожелание в точности! Слыхали про такого, Кузьма Тимофеевич?
Лицо «Деда Мороза» расплылось в улыбке.
— Как же, как же, ваше благородие. Знатный мастер! Значит, велите подавать? Это мы мигом, а что из закусок желаете, горячего?
— Другой разговор, Кузьма Тимофеевич! Ты вот что, к водочке нам огурчиков солёных принеси, груздей, опят рыженьких, рыбки копчёной, балыка…да что мне тебя учить, а на горячее…