Лестница свела и вытолкнула в обширный зал. Стены заплатаны ветхими панелями из штукатурки. Пол — лоскутное одеяло, наспех сшитое деревянными мостками. Видно, маги дрались здесь насмерть, если гранит рвало на куски, как воск.
Свет фонаря жадно впитывался в каменные трещины. Я давно планировал притащить сюда что-нибудь покрепче этих хлипких дощатых настилов, но...
Поздно!
С тихим, каким-то очень будничным хрустом мостик разломился подо мной, как раз над самой широкой расселиной. Я успел бестолково взмахнуть руками в дурной попытке воспарить и неудержимо заскользил вниз.
…И ухватился за одну из половин развалившегося мостка.
Впился клещом в занозистые, влажные доски, сцепившиеся с соседними зубьями гвоздей. Фонарь, выскочивший из рук, описал крутую дугу и звонко брякнулся о стену. Огненное масло разлилось лужей по полу. Оно и на камнях продолжало гореть, так что темно не стало. Стало жутко.
Зависнув над бездной и судорожно глотая ее сырое, отдающее камнем дыхание, я услышал, как со скрипом выползают гвозди из своих гнезд. Ноги болтались в пустоте.
По слухам, там, под замком, дремлют горные великаны, усмиренные Оборотнями. Я скосил глаза вниз. Ничего не разобрать. Но вряд ли великаны подставят руки, чтобы подхватить последнего из Югов. Да и брякнуться об их гранитные ладони — малоприятно. Позвать на помощь? Гергор далеко, не услышит. Попытаюсь подтянуться, схватиться покрепче, не замечая смертоносного стона распадающегося дерева…
Ух! Сердце вновь рвануло вверх, норовя высочить из пропасти самостоятельно, но не смогло протиснуться через горло. На груди запульсировал амулет. Похоже, я непроизвольно попытался использовать не только физические силы.
А что? Если попробовать сплести волокно и набросить его, например, на тот выступ справа, то…
Нестерпимая боль едва не заставила разжать руки. Проклятье! Нет, сражаться с пропастью и амулетом одновременно невозможно.
Я снова повис, цепляясь за край мостка. Часть настила неуклонно поползла вниз, в сопровождении лавины тресков и скрипов… Ну все.
Хотя нет… Дернулась. Замерла…
Я перевел дыхание, опасливо поднимая глаза. И увидел сверху довольно скалящегося Аргру, прижимающего своим весом доски. Желтые глаза зверя мерцали в полутьме ярко и прозрачно, как подсвеченные изнутри леденцы.
— Аргра… — хриплым шепотом произнес я. — Лежи тихо, зверь. Просто не шевелись!
И Аргра затих, положив голову на передние лапы и исподлобья наблюдая, как я судорожно, будто червяк на крючке, извиваюсь. Наваливаясь грудью на доски и ползу, обдирая живот о дерево, к обожающе глазевшему на меня зверю. Хвост Аргры непрерывно стучал по доскам, рассыпая мелкую щепу.
Еще немного…
— …куда ты запропастилась, лохматая тварь? Вот провалишься там… — знакомый голос внезапно осекся, забухали, приближаясь, по дереву и камню шаги, меня схватили и уверенно поволокли прочь от трещины.
— Что случилось? — встревоженная физиономия Гергора из-за неестественного освещения показалась чужой.
Вспомнился наш вчерашний кухонный разговор: «…или вы позволите мне погибнуть, а благодарное человечество скажет вам спасибо?..»
— Уже ничего, — сипло пробормотал я, переваливаясь на спину и отворачиваясь от Аргры, пытавшегося языком содрать кожу с моей щеки. — Только что сорвалась возможность осчастливить всех разом. Реплики сожаления можно опустить.
Шурша, уехали в пропасть доски, освободившиеся от нашего с Аргрой веса.
— Что ты плетешь? — с досадой осведомился Гергор, озирая следы разрушения. — Просто несчастный случай.
— Это, смотря для кого, несчастный, — хмуро заметил я, тоже глядя на вторую половину разломившегося мостика, которая еще цеплялась за противоположный край расселины.
Свежий слом светился на темной древесине белесой, слегка иззубренной чертой. Может быть, слишком ровной для случайно расколовшихся, практически не прогнивших, досок.
— Давно пора заняться ремонтом. И провести, наконец, освещение! — болезненно морщась, Гергор прошелся вокруг, испытывая на прочность покрытие пола. Случайно приблизившись в одной из ниш в стене, отпрянул, выразительно ругнувшись вполголоса.
Там в нише, наполовину скрытые оштукатуренным слоем, скорчились, как в утробе, существа. Выпуклые глаза затянуты каменной пленкой. Из хребта торчат кривые костяные иглы. И когти на перекрещенных руках длинные, загнутые. Стражи Черноскала. Созданы из плоти изнанки и на высших магов действуют угнетающе. На обычных людей, наверное, тоже, но кто их сюда приглашал?