— Ну, они же не в башне пропали, — растерянно возразил сбитый с толку Эввар.
Я отвернулся, обрывая беседу. Неловко потоптавшись, молодой маг отошел. Проплывающий мимо Плоскодонец лениво демонстрировал обрывистые бока, украшенные поверху фестонами клочковатой растительности. Надвигающийся Старокоронный занимал весь обзор на юге.
* * *
Так, значит, это у вас такая традиция — селить подозрительных гостей в одиночной башне…
Густой, словно сбитый в плотную массу, мрак колыхался и беззвучно наплывал на нижнюю уцелевшую ступеньку, оставляя причудливые, жирные разводы теней. Пахло мерзлым камнем, известкой, гнилью. Совсем чуть-чуть гарью.
Я прислушался. Потом прислушался. Ничего особенного — темнота внизу полна всевозможных, но простых звуков: шелест, легкий стук, поскрипывание. Основание башни жаловалось на свою тяжкую участь. Ни малейшего следа магии.
Привязав светильник с огненным маслом к веревке, я, улегшись на живот, стал спускать фонарь. Он закачался, гоняя туда-сюда блеклое светлое пятно по камням. Тьма чуть отпрянула, но тут же обволокла светильник. Словно кулак стиснула. Масло плеснулось через край. Светящаяся жидкость уступчато потекла вниз, огибая рассыпанные обломки и вырисовывая очертания продолжавшейся внизу лестницы. Любопытно… А ведь не хватает всего лишь одного витка…
Кр-ра-ак… Шшурх-х… Проклятье!
Падение вышло коротким, а приземление весьма жестким… Отвалившийся фрагмент лестницы рассыпался подо мной в щебень. Ошеломленный, я несколько секунд протирал запорошенные глаза и давился кашлем… Опомнившись, поднялся и сконфуженно отряхнулся. Вот ведь не повезло! Хорошо хоть фонарь не разбился. И что теперь?
С косо изломанной лестничной кромки вверху все еще сыпалась крошка… Не так, чтобы высоко, но обратно не допрыгнуть.
Шок от падения прошел, руки-ноги целы, а особо нервничать незачем — кто-нибудь за мной непременно явится. Не сидеть же попусту? Лучше поискать внизу способ избежать позора и выбраться самостоятельно.
Один виток… Три… Семь… Хм-м… Похоже, когда-то здесь и впрямь обитали. Два этажа в основании башни были жилыми. Лестница плавно втекла в навсегда отворенный дубовый люк.
Протертые от пыли друзы отражателей, развешанные по стенкам, набравшись света от принесенного фонаря, вскоре и сами замерцали.
Я отряхнул ладони и уныло огляделся. Нехорошо здесь как-то. Наверное, тени здесь больно сытые, и оттого создается впечатление, что находишься в плотно заставленной вещами комнате… Но ведь здесь и мебели-то всей: стол, да полка с негодными книгами. Или у меня клаустрофобия и стены давят?
Машинально проведя пальцем по вычеканенной на днище чайника руне «огнедела», я активировал ее и почувствовал, как железный сосуд стал медленно разогреваться. Осталось налить воды и выпить чаю… Я снял с полки книгу — фолиант отсырел и слипся. Соседняя книга охотно раскрылась, но на пустых, в размывах, листах не было никаких записей. Зато за ней на полке обнаружился закатившийся пыльный шарик миниатюрного «ока». От тепла ладоней оно слабо замерцало, демонстрируя мутные кляксы вместо изображения… Слишком долго лежало, почти не годно теперь ни к чему.
Вот и все сокровища.
— О-о-о! У-у-у… Хг-х-х… Ы-ы.. А-А-А!!!
Накатившее буквально со всех сторон потустороннее завывание оглушило, вынудив присесть от неожиданности и шарахнуться, ища укрытие под столом. Через пару секунд я раздосадовано выпрямился. Чего пугаться? Это же сверху, с лестницы кто-то вопит. А причудливое эхо, воображение и нечистая совесть добавляют драматизма.
Кстати! Я воодушевленно покачал стол, примериваясь. А ведь его вполне можно доволочь наверх и использовать в качестве подставки…
— Го-о-осподин Ю-у-уг-х! Вы-ы та-ам?
Сунув в карман скудную добычу в виде почти сдохшего «ока», повесив на шею фонарь на веревке и, с кряхтением взвалив на спину стол, я покинул несостоявшуюся пещеру чудес.
— Ю-у-уг! — продолжали надрываться, пока я поднимался по ступенькам, наливаясь раздражением.
Проклятый стол лавировал в извивах лестницы с грацией пьяной черепахи. Голос сверху постепенно утрачивал зловещие и потусторонние оттенки. Принадлежал он несомненно Эввару. Вот ведь принесло идиота в неурочный час.
— Что?! — злобно рявкнул я в сердцах. Уже различался плеск огней наверху и вырисовывались очертания человека, навалившегося на кромку разлома.
— …так долго не откликались, что я начал беспокоиться, — обрадовано зачастило в ответ.
Стол не вписался в очередной поворот, поддав деревянным ребром мне по затылку. Я сдавленно, но с чувством ругнулся.