Криво усмехнувшись, я тоже обмахнул ладонь о штанину, избавляясь от следов метки. Не дождавшись ответа, Гергор кивнул и двинулся прочь. Высокая, сутулая фигура мага последовала за садовницей, то ли оберегая, то ли конвоируя.
…Колючки продолжали мстительно цепляться за одежду, пока я огибал замок по периметру, но чем дальше от места сражения — тем с меньшим вдохновением. Кто растревожил лес вокруг замка? Тот, кто знал, что к старым конюшням я хожу напрямик, по лесной тропе… И это точно был не зверь.
...За крепкими стенами конюшни гортанно перекликались взволнованные крестокрылы. Невольно подобравшись, я шагнул через порог, окунувшись в смесь запахов — зверья, насекомых, дубленой кожи. Крестокрылы дружно уставились на меня мерцающими глазами.
В обширном помещении пустовали все стойла, кроме трех.
— Ко мне! — я жестом привлек рыжеватого зверя. Тот степенно вышел из загородки, скрежеща когтями о каменную кладку на полу.
Плеснулись огни в светильниках, заправленных огненным маслом. Под гулким сводом обозначилось размеренное копошение. Будто сама собой соскользнула с крючка сбруя, легло на спину крестокрыла седло, зашуршали ремни подпруги.
Я разглядывал мыски своих сапог. Чары, сплетенные моими предками, исправно действовали, но порядком нервировали. Если верить слухам, то к каждой здешней вещи на изнанке пришита душа живого слуги. Но лично мне никогда не хватало духу проверить, так ли это на самом деле…
Опять же на штате приходится экономить.
С облегчением, я вывел крестокрыла наружу. Нагнувшись, зачерпнул воду из поилки и плеснул в лицо, смывая кровь. Рассыпавшиеся по камням розовые капли впитались, будто в чернозем, без следа. Дверь конюшни отчетливо скрипнула.
Раздраженный крестокрыл нетерпеливо разводил верхние кожистые крылья, скреб ороговевшими кончиками, поднимая сор с земли, а стоило сесть в седло, как скакун сорвался вверх, с треском раскрывая перепончатые подкрылки и сразу же переходя в затяжной прыжок-полуполет.
…Первая из вереницы повозок тяжело покачивалась на рессорах, несмотря на воздушный пояс вокруг ее корпуса, от которого непрерывно трепетали покрывавшие груз полотнища. Сидевший на облучке возница пристально глядел вперед, словно ожидая от далеких пока построек коварного рывка навстречу.
Бедняга аж подпрыгнул, когда я вылетел ему наперерез. Но, рассмотрев, слегка успокоился. Парень верхом на крестокрыле его явно не так впечатлил, как какое-нибудь порожденное воображением мглодышащее чудовище.
— Погодь! — позвал повелитель воздушных телег, приглаживая шевелюру, стоящую дыбом от сквозняка. — Ты от замка что ли? Я правильно еду? Мне в Черный Оскал надо.
— Неправильно, — отозвался я.
— Как это неправильно? — обиделся возница. — Дорога ж одна. И вон замок виден.
Чего тогда спрашивать? Чтобы взбодриться звучанием человеческой речи?
— Этот замок называется Черноскал.
— Ну, а я про што? — простодушно удивился собеседник.
Замок Черноскал располагался, как водится, на вершине черной скалы. Отсюда и название. Одним словом. А не двумя, как норовят разделить местные — «Черн оскал». Впрочем, может, в их трактовке наименования замка и есть изрядная доза здравого смысла?
— На территорию замка без разрешения не пропустят, — предупредил я, не вдаваясь в филологическую дискуссию.
— А у меня есть, — хлопотливо полез по карманам возница, вытянул бумагу со светящейся печатью, бережно разгладил, избегая прикасаться к сверкающей блямбе. — Только что-то не видно никого. Где предъявлять-то…
— Скоро уже, — многозначительно пообещал я.
И что-то в интонации показалось ему зловещим. Возница прозорливо насторожился. Наспех замытые царапины на моей физиономии, видно, добавили ему беспокойства.
— А ты сам чего тут… Разве можно?
— Мне можно.
— А ты не… — запоздало спохватился возница, разом осипнув.
— Ни в коем случая я «не», — сообщил я со всей возможной искренностью. И доверительно пояснил: — Их можно сразу отличить. У них оскалы, как и сказано, черные. А у меня — нет! — И я продемонстрировал безукоризненно белоснежный собственный оскал.
Затем, тронув пятками, погнал крестокрыла прочь. С дороги я сразу же свернул: если появился один чужак, значит, прибыл плот, и к замку вскоре потянутся остальные возы с припасами. Или с гостями.
Зверюга покорно взметнулась ввысь, ненадолго выходя в полуполет и поднимаясь над ершистым одеялом нарочито дремучего леса, продернутого ленточкой единственной дороги.
Ну, так и есть — внизу, на причале копошение и шевеление. На волнах грузно покачивался громадный плот, вокруг которого суетились люди. Над плотом планировали освобожденные от сбруи парусники — здоровенные, снежно-белые, крикливые. Ветер разносил их пронзительные трели.