— Убр не ожидал здесь… в-встретить бывшего… хозяина, — донесся прерывистый, едва слышный, но злой голос лежащего навзничь Малича. — Р-растерялся!
Эввар виновато покосился.
— Может быть. А может, просто убр был очень слаб. Вряд ли здесь много еды для них… Говорят, в полную силу они могли… Хм-м, впрочем, неважно. Если есть другие убры, то они все скоро стянутся сюда. Надо уходить.
Мы одновременно посмотрели на Малича. Глаза блондина закатились, а кожа обрела синюшность. Ударом убра грудную клетку воина попросту смяло, и при дыхании на губах раненого проступала багровая пена. Значит, легкое тоже пробито, если не изорвано в клочья. Помимо этого, у Малича под неестественным углом торчала правая рука. А сколько было на нем более мелких ран — не сосчитать. Кровь сочилась, казалось, из десятков прорех в одежде. Малич лежал на траве, с подстеленной под голову Эвваровой курткой, и выглядел… исковерканным.
А ведь он отбросил меня, встав на пути твари…
— Райтмир? — Эввар неуверенно заглянул мне в лицо. — Вы сами не ранены?
— Что? — равнодушно переспросил я.
— У вас… кровь.
Я прикоснулся к верхней губе, стирая начинающую подсыхать кровь. Голову ломило, между ключицами, похоже, образовался действующий вулкан, разгоняющий магму по жилам, амулет продолжал надрывно ныть… Но все это было несущественно по сравнению с развороченными ребрами Малича. Мне казалось, что я даже вижу, как трепыхается сердце блондина. Мы не дотянем его через острова.
— Эввар, вы умеете исцелять людей?
— Нет, — упавшим голосом сознался Эввар. — Целительство — это другой профиль.
— Тогда идем, — я поднялся на ноги, заодно удостоверившись, что особых повреждений и впрямь не получил.
— Куда?
— Прочь отсюда. Или вы хотите проверить, будут ли остальные убры любезны при встрече с «хозяином»? Так запасного воина на случай неудачи у нас нет.
— А как же… — Эввар вцепился в рукав маличевой куртки, слово дитя, опасающееся, что его вот-вот заберут у родителя. Или он затеял тащить раненого за руки?
— Мы ведь не можем его здесь бросить?
Можем и бросим. Впрочем, вслух я выразился более витиевато:
— Он телохранитель и исполнил свою роль. Мы же не сделаем его работу бессмысленной?
— Я останусь, — твердо заявил Эввар. — Вы проворнее, чем я, и сможете позвать на помощь, если поспешите!
Ну, надо же! В интонации Эввара не было даже намека на осуждение. Вместо этого он еще и оправдывает меня. Придавая равнодушному поступку некий рациональный оттенок. Я демонстративно развернулся и зашагал прочь. Отошел достаточно далеко и обернулся. Эввар склонился на лежащим. И явно намеревался оставаться с ним, вопреки здравому смыслу.
Мысленно ругнувшись, я вернулся. Остановился за спиной мага: к шее, в распахнутом вороте рубашки, налипли мокрые от пота завитки волос, подрагивающая ладонь неуверенно скользит над сывороточно-белым лицом Малича.
— А кости соединять, хотя бы временно, вы умеете?
От моего голоса Эввар дернулся и оглянулся, просияв радостно:
— Ну… можно попробовать, только они не продержатся и секунды… Вы что-то сломали?
Я молча указал на потерявшего сознание Малича. На физиономии Эввара проступил искренний ужас.
— Нет!.. Нет-нет, я не могу… Он же… Тут нужен настоящий целитель… Мы должны донести его… Можно сделать носилки из…
— Эввар, — безжалостно цедя слова, перебил я его бессвязный панический лепет, — мы пришли сюда, потому что вам захотелось поскорее отыскать своего безголового родственника, которому тоже не сиделось на месте. И теперь вы намерены просто смотреть, как умирает человек? Мы не дотащим его живым! — заорал я, и Эввар отшатнулся, едва не опрокинувшись навзничь. Если бы я ударил его, то не добился бы лучшего результата.
Лицо мага исказилась. В расширенных глазах вскипел коктейль из отчаяния, гнева и смятения. Губы утратили всякий цвет, сжавшись в узкую, подрагивающую линию. А потом Эввар резко кивнул. Так сильно, что послышался хруст позвонков.
…Хорошо, что Малич не приходил в себя до самого последнего момента. От болевого шока, вызванного неумелым врачеванием, он умер бы вернее, чем от всех остальных ранений вместе взятых. Эввар, зажмурившись, шумно сопел и обливался потом, раскрыв ладони над разверстой раной в грудине пострадавшего. От кончиков пальцев тянулись в разрыв тонкие, светящиеся волокна. Зеленоватое свечение окутывало каждую частичку в этом крошеве из плоти и костей, побуждая вспомнить свое прежнее место. Все это копошилось и перемещалось, на первый взгляд хаотично, но уже через несколько минут стали заметны очертания восстановившихся ребер… Не знаю, как с легкими. Надеюсь, процесс универсален.