- Дуб ему в зад! - буркнул Зезва.
- ... согласился помочь, отрядив в помощь мне знаменитого своего Ныряльщика.
- Я не знаменитый вовсе, - нахмурился Зезва, но умолк, уставившись на двери, потому что в них стояла золотоволосая прекрасная дева.
- Злата... - прошептал Аштарт потрясенно.
Дева али подошла ближе, ласково улыбаясь. Золотые волосы сверкали, словно блики огня из камина зажгли миллионы маленьких огоньков на ее голове. Белые как снег одеяния шелестели по полу. Али подняла стеклянный колпак, бережно собрала все пряди волос со скамьи. Повернулась и вдруг изменилась в лице, слезы брызнули из прекрасных зеленых глаз. Приняла из рук Аштарта детей, прижала к сердцу.
- Нази, доченька. Светик, сынок, - глотая слезы, прошептала Злата. - Родненькие мои, душеньки мои, звездочки... Мама пришла попрощаться с вами...
Зезва прикусил губу. Защипало в глазах. Аштарт стоял как в столбняке, не сводя глаз с жены. Арсен плакал навзрыд. Ваадж опустил голову.
- ... солнышко мое, Нази. Соколенок мой любимый, Светик... - шептала дева али. - Знайте же, что люблю я вас больше всего на этом свете. Нет во вселенной силы, что причинит вам вред... Когда услышите пение птиц в лесу, знайте, это я пою вам песню. Ветерок подует на вас ласковый, это я ваши волосики тереблю... Мама любит вас, сильно-сильно...
Дети смотрели на Злату и улыбались. Маленькие ручки гладили щеки девы али, и чистые материнские слезы сверкающими жемчужинами блестели на нежной детской коже.
- Я буду там, где вы, родные... Я всегда буду рядом.
Тихо застонав, передала Злата детей своих на руки подошедшему Арсену. Повернулась к Аштарту.
- Злата, любовь моя...
- Аштарт, властитель сердца моего. Когда-то я ненавидела тебя страшной ненавистью, но прошло время, и полюбила тебя дева али, полюбила так, как только может любить живое существо! Я должна идти...
- Нет!
- Я должна... - Злата взяла лицо Аштарта в ладони и поцеловала мужа в губы. - Не может али два раза человеком стать, таков закон наш! Не увидимся мы больше, но знай: охранять я буду вас всегда, до самой вашей смерти. Ибо в бессмертии моем - мое проклятие!
Злата закрыла лицо руками, зарыдала. Мгновенье и прозрачным стало тело девы али, слабо блеснули золотые волосы, растворяясь в воздухе.
- Злата! - Аштарт сделал шаг вперед, протянул руки. Полупрозрачная сущность обвилась вокруг него, застыла на мгновенье и улетела в ночь. Скрипнула дверь.
Шатаясь словно пьяный, юноша подошел к отцу. Старый гамгеон Арсен улыбался детям, которые играли с длинными седыми волосами деда и радостно гукали.
- Она всегда будет с нами, сынок!
Врата раскрылись, как всегда обрушив на Зезву волну боли. Черные круги заплясали перед глазами, он зашатался и рухнул на колени. Голова раскалывалась.
- Как обычно, - пробормотал он, приходя в себя.
Мир Демонов шумел и коптил вокруг. Адское зловоние ударило в нос Зезвы. Мимо него промчалось несколько инфернальных тележек, в которых сидели люди в странных, уродливых одеждах. Один из них высунулся, указал на Ныряльщика пальцем, что-то говоря своим спутникам. Но Зезва торопился, он не мог находиться здесь слишком долго.
Толстый человек в рубахе без рукавов и изображением трилистника на груди смерил Зезву колючим взглядом. Затем улыбнулся, что-то сказал. Его маленькие, бегающие глазки с любопытством взирали на гостя. Посетитель позвенел кошельком, и глаза толстяка зажглись алчностью. Он быстро запер дверь и повел Зезву в отдаленную комнату.
- Мне нужно кое-что, - ответил Зезва, дыша ртом. – Ты меня понимаешь?
Толстяк осклабился, закивал. Морщась от нарастающей головной боли, Ныряльщик подошел к накрытому куском ткани столу, дождался, пока хозяин стащит простыню с содержимого.
- Это, - указал Зезва, - вот это, и это вот тоже… Нет, - он поднял руку, - закрой. Ты же знаешь, я никогда не беру их.
Хозяин разочаровано запер дверцу стеклянного шкафа. Зезва несколько мгновений смотрел на сверкающие железные штуки, что блестели начищенной поверхностью.
- Нет, - повторил он, морщась от приступа боли в висках. – Я же сказал…
Зезва проверил сумку. Все купленное было на месте. Он еще раз пересчитал запасы.
Десять оборонительных, столько же наступательных. Еще разная мелочь, не оружие. Больше ничего. Даже эти адские взрывалки - слишком много. Отец бы не одобрил. Ныряльщик не может злоупотреблять даром Перехода. И даже если бы захотел, то не смог бы… Но Зезва давно не был здесь. Он скривился. Голова раскалывается, курвин корень! Пора назад, пока его не стошнило. Мир демонов смердит.