Горемыка вспыхнул и схватился за меч. Ночные гости с опаской попятились, совершенно не горя желанием вступать в схватку с великаном Горемыкой. А тот сузил глаза и по очереди обвел взглядом всех троих.
- Идите-ка своей дорогой, соседи. Не пойду с вами я, потому что затеяли вы безумное дело. Иль думаете, Мзум вот так легко коронует кого-то из старцев Рощи? Ормаз лишил вас всех мозгов, клянусь дубом!
- Почему старцев? - выкрикнул запальчиво Багш. - У нас есть вождь! Ужо он-то...
- Вождь? - расхохотался Горемыка. - О ком ты говоришь? Не о Владе ли? Ох, Дейла, защити... Он же баран, этот ваш Влад по прозвищу Картавый!
- Может и картавит чуток, - подал голос третий спутник Багша, низкорослый душевник с кривыми ногами, - зато дело говорит завсегда!
- Ну, и идите себе с Ормазом, - сказал Горемыка, намереваясь закрыть двери. Однако Багш остановил его.
- Хорошо, мы уйдем, сосед. Но помни, что не удасться тебе вот так отсидеться за воротами-то, а уж опосля...
Двери со скрежетом захлопнулись. Багш некоторое время рассматривал узоры и чеканку ворот, затем повернулся к приятелям.
- Это все его шалава-женушка, - прошипел он. - Мзумка, да поглотит ее Кудиан! Такого парня охмурила, стерва солнечная!
- А ведь красивая шельма, - ухмыльнулся кривоногий, вытирая нос рукавом рубахи. - И не будь он твой сосед, Багш...
- Ежели не хочет он родичей поддержать супротив Мзума проклятого, - сверкнул глазами Багш, - то какой он мне сосед-то, а? Ведь верно, Шлоф? Деян?
Все трое переглянулись. Кривоногий Шлоф снова ухмыльнулся. Ни Багш, ни плешивый душевник по имени Деян не заметили, как блеснули глаза Шлофа.
- Кто там, Горемыка? - спросила Атери. Она по-прежнему стояла возле окна. Черныш сидел у её ног и смотрел на хозяина все тем же странноватым для собаки взглядом. Горемыка молча повесил меч на стену. Затем снова снял оружие и положил рядом с ложем. Атери тревожно наблюдала за мужем.
- Что ж ты молчишь? Кто приходил?
- Багш, сосед.
- Багш? Ночью? Что ему было нужно?
Горемыка обнял жену. Черныш смотрел на него немигающим взглядом. Хвост собаки приветственно вертелся из стороны в сторону.
- Так, Черныш, тебе пора на двор, - сказал душевник.
Пес послушно поднялся и направился к выходу. Атери открыла двери, и темная лохматая тень скрылась в черноте ночи. Горемыка задумчиво смотрел на меч. Затем, почувствовав взгляд жены, поднял глаза. Тяжело вздохнул. Может, отправить Атери к родственникам, что живут за рекой Гурка, в Нижнем Тевадстве? Да нет, не поедет она, упрямая, как баран какой. Горемыка еще не знал, что скоро горько пожалеет, что не отправил Атери к родне...
- Глядите, - отец Кондрат указал на надпись углем, черневшую перед ними. Зезва поджал губы, вопросительно оглянулся на помрачневшего Сайрака. Каспер покачал головой.
- 'Солнечники, убирайтесь в свой Мзум! Цум - для душевников. Оккупанты - вон!' - громко прочел руны брат Кондрат. - О, милостивый Ормаз, сделай так, чтобы это бы сон!
- И это - ограда поместья гамгеона Цума, - проворчал Зезва, рассматривая выбеленную стену, окружавшую довольно красивый дом, с балконами и десятками лучников, что дежурили на стенах и крыше. - Интересно, куда смотрели все эти красавцы?
Сайрак лишь что-то пробормотал в ответ. Каспер подъехал к стене и провел рукой по надписи.
- Свежая, - оглянулся он, - нарисовано, скорее всего, сегодня ночью.
- Начальник охраны попляшет у меня, клянусь дубом! - мстительно бубнил Сайрак, сжимая меч.
Поместье гамгеона располагалось на довольно большой площади, к которой сходилось четыре улицы из разных частей Цума. С правой и левой сторон здание было окружено кипарисами и пальмами, а перед фасадом красовался плац - вымощенная камнем площадка для парадов, как пояснил Сайрак. Четыре колонны подпирали остов поместья, за каждой из них виднелось по несколько солдат с луками и арбалетами. Сайрак снова заворчал что-то нелестное про 'дурней из охраны'.
Их ждали. Подбежавшие слуги увели лошадей и подали гостям по кружке цумского темного пива. Вообще-то Зезва не прочь был и откушать чего-нибудь, но местные обычаи нарушить не стал и отпил из кружки с видом счастливого человека. Каспер последовал его примеру без особых эмоций, что впрочем, было неудивительно для сдержанного юноши. Брат Кондрат же с удовольствием приложился к пенному напитку, мигом осушив кубок. Сайрак лишь пригубил пиво, нетерпеливо постукивая ногой. Вскоре он уже громко распекал вытянувшегося перед ним начальника ночной охраны. Еще через некоторое время мимо промчалось несколько солдат с ведром воды и тряпками.