- Но прилетают через ночь! - гаркнул Арсен, ударяя кулаком по столу, - людей пугают, скотину с ума сводят, коней похищают, гриву им запутывают так, что не расчешешь потом... Оборотни-страховидлы, прикидываются людьми знакомыми! И как от напасти этой избавиться, ума не приложу!
- Почему же вы не уехали отсюда?
- Шутишь, Ныряльщик? От али не уйдешь, и на краю света отыщут.
- Это верно, - кивнул Ваадж.- Нет смысла прятаться.
- А Миранда...- начал было Зезва, но осекся, заметив глаза Аштарта. Кашлянул Ваадж.
- Ты не все рассказал отцу, Аштарт, - очень тихо проговорил чародей.
Юноша словно окаменел, глядя прямо перед собой ничего невидящим взглядом.
- Сын, о чем толкует господин Ваадж? - Арсен тревожно всматривался в Аштарта. - Почему ты молчишь? Ну?
- Отец, Миранда приходила сюда.
- Миранда, ведьма, что ли? Так ведь сгинула она...
Арсен умолк и уставился на сына. Зезва вдруг заметил, что лоб старика покрылся испариной.
- Ты обещал ей что-то, да?
Аштарт не поднимал глаз.
- Говори, щенок!!
- Отец...
- Детей обещал взамен ведьмовской помощи? Детей, не рождённых еще, обещал?!
Гамгеон вскочил и с размаха ударил Аштарта кулаком в лицо. Юноша как подкошенный рухнул на пол. Приподнялся на одном локте, сплюнул кровь.
- Прости меня, отец, - прошептал он, - прости, пожалуйста...
Зезва увидел, как слезы медленно текут по щекам Аштарта. Ваадж громко вздохнул. Арсен вышел из-за стола, подошел к сыну, подал руку. Юноша поднялся.
- Не отдам детей Миранде, не отдам. Слышишь, отец, не отдам!
Гамгеон несколько секунд смотрел куда-то в сторону, затем резко повернулся, порывисто прижал сына к груди.
- Не отдадим, сынок!
Зезва услышал, как снова вздохнул Ваадж. Раздался плеск: чародей наливал себе очередной стакан.
- Полнолуние, - поежился Зезва, поглядывая в окно, из которого лился серебристый свет, - вон луна какая...
- Точно, - согласился Ваадж, разглядывая свои руки в черных перчатках. - Успокойся, Зезва. Упырей или крюковиков не будет. Очокочей тоже.
- Почему?
- Ни один кровосос не решится к али сунуться.
- И то верно...
Они сидели возле дверей детской комнаты. Горел маленький камин, едва освещая помещение. От мебели падали огромные зловещие тени. Где-то рядом завыл волк. На длинной скамье забылся в тревожной дреме гамгеон Арсен с мечом наготове. Зезва покачал головой. Против али речных мечом... Напротив отца сидел в напряженной позе Аштарт и тоже сжимал меч.
- Убери оружие, - посоветовал юноше Ваадж. - Не поможет оно тебе.
- Неправда! - запальчиво прошептал Аштарт. - В прошлый раз помогло!
- Серьезно? - заинтересовался Зезва. - Хочешь сказать, али речные меча испугались? Что им меч, они ж потусторонние существа.
- Не знаю, испугались они меча или нет, - медленно проговорил юноша, - но повыли немного, полетали надо мной, да и умчались прочь.
- Ишь ты, - сказал Ваадж сонным голосом, - выходит, не такие уж и зловредные али-то?
- Возможно, - сдержанно произнес Зезва, погружаясь в раздумья.
Нечеловеческий злобный вой взорвал хрупкую тишину ночи. Все вздрогнули и потянулись к оружию. Гамгеон Арсен подпрыгнул спросонья и выругался.
- Али, - прошептал Аштарт. - Скоро будут здесь. Готовьтесь.
Зезва покосился на Вааджа, и повернулся к юноше.
- Аштарт, спросить хотел тебя...
- Спрашивай, Ныряльщик.
- Не жалеешь?
- О чем?
Новый вой, на этот раз ближе. Арсен проворчал что-то о поганой нечисти, которая детей может разбудить.
- Нет, Зезва, не жалею, - твердо сказал Аштарт, вслушиваясь в темноту. - Что в деву али влюбился, не жалею, и что к ведьме отправился за помощью, тоже не жалею.... Ни капельки, слышишь? У меня дети есть, смысл жизни моей: Нази и Светик, а ты о сожалении речи ведешь.
Третий крик, уже настолько близкий, что хлопнули ставни окна. В комнате вдруг стало холодно, потянуло сквозняком. Зезва вздохнул.
- И Злата, - продолжал Аштарт, - любовь моя. Понимаешь, о чем я, Ныряльщик?
- Понимаю, - кивнул Зезва. - Но дева али... она ведь бессмертна, и останься с тобой на веки вечные, то увидела бы твою смерть, а потом и смерть своих детей, а сама же так и осталась бы прекрасной златовлаской, над которой не имеет время власти! Вот на какую долю ты ее обрек, Аштарт! И была бы она вечно молодой в мире смерти и увядания. Бессмертной розой среди однолетних цветов!
- Я не... - сверкнул глазами юноша, но умолк, опустил голову и отвернулся.