- Гляди-ка, - пробормотал отец Кондрат, - это ж похороны!
Действительно несколько фигурок несли в руках гроб, а за ними, опустив голову, шла понурившаяся фигура женщины, ведя за руку маленького мальчика. Пламя засверкало, картинка исчезла.
- Это Сандр с матерью отца хоронят... - Зезва выдохнул воздух, покосился на мурлыкавшего кота.
Словно огненный водопад, засверкало пламя и выдало новую картину: огненная фигурка женщины у кровати, в которой спит маленький мальчик. Лепестки закрутились. Новая картина: женщина заносит в дом веретено, она нашла его где-то. Отсылает подбежавшего к ней сына во двор поиграть. Садится, держа в руках веретено.
- Ох, нет, веретено ж это! - прошептал отец Кондрат, сжимая дубинку. - Страховидловское средство...
Зезва не отвечал, захваченный огненным представлением.
Языки пламени переплелись. Вот уже женщина моет веретено в маленьком чане.
- В молоке... - простонал отец Кондрат. - Нет, женщина, нет... Вызовешь...
Фигурка женщины вытащила веретено из молока, обложила ватой и спрятала в углу дома. Пламя взметнулось еще выше. Веретено в углу дрожит. Оно увеличивается. Женщина заломила руки, попятилась. Веретено съежилось, затем стало стремительно расти и меняться. Кот зашипел, заставив Зезву и отца Кондрата вздрогнуть и обернуться.
Голубоглазый кошак не мигая, смотрел на пламя и шипел. Шипел громко, яростно.
Зезва заставил себя снова смотреть на огненное представление.
Женщина подходит ближе к бесформенному телу, в которое превратилось веретено.
- Спаси нас Ормаз и Дейла... - забормотал отец Кондрат.
Тело зашевелилось, испуская огненные искры. Приподнялось, расправило огромные ручищи. Кривые толстые ноги ступили на землю. Мощный торс и большая человекообразная голова с курчавыми волосами. И пара маленьких рогов.
- Дэв! - прошептал Зезва. - Вот кого родило веретено!
Чудище подняло над головой руки, затрясло ими, словно празднуя свое рождение или освобождение из веретена. Женщина стоит неподвижно. Затем протягивает руки к дэву. Тот замечает ее и делает шаг навстречу. Пламя запылало, картинка смешалась. Искры и жар снова обдали зрителей. Зезва оглянулся на кота. Тот перестал шипеть, лишь выпускал когти, перебирая лапками по груди Евгена. Мальчик безмятежно спал. Сандр тоже словно не слышал шипения кота и ворчания костра.
Появилась новая картина: женщина и мужчина наклонились на колыбелькой. Рядом стоит маленький мальчик и, встав на цыпочки, пытается заглянуть внутрь. Мать отгоняет его оплеухой. Пламя забушевало вновь, смешав все. Новая сцена. Два мальчика спят в комнате. Что-то большое и страшное ползет из угла к кроватке одного из братьев. Зезва сжал меч.
Утром отец Кондрат разжег погасший костер. Зезва распаковал сумы, вытащил провизию: сушеное мясо и овощи. По очереди умыл Евгена и Сандра. Мальчики громко фыркали и весело переговаривались.
- Может, на охоту сходим, сын мой? - спросил брат Кондрат. - У тебя, я смотрю, и арбалет имеется.
- Имеется, - буркнул Зезва. - Только времени нет у нас на охоту, отче.
- Чего так?
- Того, - Зезва посмотрел на братьев, уписывающих за обе щеки сушеное мясо с овощами.
- Понимаю, - кивнул монах, проследив его взгляд.
Толстик весело заржал, когда Зезва подтягивал подпругу. Мерины стоически пялились в пространство. Судя по виду Толстика, ему до смерти надоели эти два кастрата.
Брат Кондрат запряг меринов, усадил мальчиков, а сам забрался на козлы. Зезва поехал рядом, иногда выезжая на разведку.
- Что ты ездишь туда-сюда, сынок? - спросил отец Кондрат после очередного вояжа Зезвы вперед. - Мы на Мзумском тракте.
- И что с того? - возразил Зезва. - Не тут ли разбойники на мальчишек напали?
- А ведь верно, клянусь милостью Ормаза! - монах повернулся к болтающим ногами сводным братьям. - Так говорите, не знаете, кто были те злодеи, а?
- Не шнаем, - помотал головой Евген, грызя кочерыжку.
- Понятия не имеем, - подтвердил Сандр.
Зезва пристально посмотрел на мальчика.
- Значит, чудище, что ночью приходило, Евгена хотело убить?
- Да, господин Зезва.
- Гм, а не врешь ли ты, парень?
Сандр поднял на Зезву глаза, сглотнул. Отец Кондрат неодобрительно посмотрел на Ныряльщика.
- Не врет, - вмешался Евген, пережевывая последний кусок кочерыжки. - Шандр не врет, дядя. Правду говорит, чешное шлово! Мы ше рашкашали вам вшу правду: бешим от энтого чудисча к дяде нашему, что в Мшуме шивет. Чешное шлово!
- Почему же вы бежали вот так, даже матери слова не сказав?
- Потому што, - Евген оглянулся на хмурящегося брата, - потому што папу боялишь.
- Папу? - Зезва многозначительно взглянул на отца Кондрата. - А что так? Разве папа такой страшный?
Некоторое время раздавался лишь скрип колес и пофыркивание меринов. Мальчики молчали. Наконец, Евген заговорил.
- Папа не страшный. Вовше нет, дядя... Зезва. Мама его ошень любит. Вот только...
- Помолчи, Евген! - резко повернулся Сандр.
Снова наступила тишина. Зезва хотел что-то сказать, но отец Кондрат покачал головой.
- Ладно, ребята, - улыбнулся он. - Хватит уже о грустном. Давайте-ка покушаем, а то с завтрака время приличное прошло, и в животе бурчит, ага! Вы как, не против?
Судя по оживленному виду детей, они были не против. Зезва вздохнул. Действительно, что он к детям прицепился? Не хотят говорить, ну и не надо. В конце концов, не его это дело. Пусть хранят свои секреты. Нужно отвезти их в целости и сохранности до Мзума и сдать в руки дяди. Вот только... Что это за кот ночью приходил? Не пожалует ли он снова? До Мзума еще далеко, в любом случае придется еще раз ночевать в дороге. Зезва ощупал меч, украдкой вытащил его. Светится, зараза. Все так же слабо, но все же. Мальчики - чуды? Бред. Так что же, врет Вааджова железяка? Обманул чародей, фальшивку подсунул? Да нет, вряд ли...
- Закрой детям глаза, брат Кондрат, - мрачно сказал Зезва, успокаивая Толстика. Жеребец нервничал и громко фыркал. Они остановились посреди довольно густого леса.
- А что такое? - удивился монах. - Ты что-то увидел за поворотом?
- Закрой, говорю!
- Да в чем... Ох, Дейла-спасительница! Евген, Сандр, а ну ко мне, живо!
Брат Кондрат схватил в охапку мальчиков, прижал к своему необъятному животу и прикрыл им ладонями глаза. Почувствовав свободу, мерины замедлили шаг. Зезва ударил их по крупам, чтобы шли быстрее. Наконец, оба коня учуяли запах смерти и заволновались.
- Дедушка Кондрат, - пожаловался Евген. - Пахнет шильно!
- Да, сынок, - дрогнувшим голосом сказал монах. - Сиди тихо, сейчас все закончится.
Зезва соскочил с коня и подошел к большому клену, что возвышался над трактом. На дереве покачивалось три трупа, от которых уже начал распространятся жуткий смрад.
Отец Кондрат посадил мальчиков спиной к дереву, строго-настрого велел не оборачиваться. Затем отогнал телегу в сторону от тракта, дал мальчикам по чистой тряпке, показав, как нужно закрывать нос. Соскочил на землю и побежал к понурившемуся Зезве, который молча смотрел на висельников.
- Джуджи, - ахнул брат Кондрат, оборачиваясь на телегу. Евген и Сандр послушно сидели спинами к клену, держа тряпки у носа. - Кто ж это так с ними, а?
Зезва не ответил. Посиневшие трупы тихо покачивались на несильном ветерке. Отец Кондрат присмотрелся и снова ахнул.
Двое из мертвых джуджей были взрослые карлы с длинными рыжеватыми бородами. Богато и красочно одетые, правда без сапог и с вывернутыми карманами. Третий джуджа был ребенком. Мальчиком-джуджей лет десяти.
- Ах, подонки, - дрожащим голосом проговорил монах. - Зезва, это же дитё, клянусь ликом Ормаза! Да что же это творится?! Куда смотрит Дейла?
- Наверное, боги в это время обедали, - мрачно ответил Зезва, вытаскивая меч.
- Не богохульствуй! Не время для шуток, сын мой!
- А я и не шучу, отче, - с этими словами Зезва рубанул мечом по веревке. Первый труп свалился в траву. За ним последовали остальные.
- Скажи мальчикам, чтобы сидели тихо, брат Кондрат. Лопаты у нас нет. Придется ножами и мечом могилы рыть.