Душевники уже вытаскивали мечи, окружая Смотрящего, словно стая волков. Тот молча ждал, еле заметно улыбаясь. Гишмер со вздохом осмотрел свои грязные сапоги. Мзумец не был трусом. Впрочем, это неважно. Сегодня хороший день. Посты теневиков убрали тихо. Трупы надежно спрятали. Одному из убитых отрезали палец и подбросили на место позаметнее, чуть прикрыв листьями. Ловушка захлопнулась. Так что, пока Эниох и его люди старательно охраняют дипломатов, отряд Гишмера выполнил свою миссию. Правда, этот индюк Элан будет недоволен. Гишмер ухмыльнулся. Пусть сраный элигерец идет к Кудиану со своими жалобами.
Шорох заставил его оглянуться. А, это его люди. Он облегченно выдохнул воздух и принялся яростно разглядывать четверых душевников с закрытыми масками лицами. Он приложил палец к губам, хотя, такой жест должен был выглядеть странным по отношению к мастерски подкравшимся к нему диверсантам. К тому же Гишмер догадывался, что шелест листьев они произвели умышленно, чтобы он услышал.
Гастон упал на колено. Дикая боль становилась уже невыносимой. Он только что сломал обе стрелы и сам не понимал, как остался в сознании после этого. Пот заливал лицо, но Главный Смотрящий неимоверным усилием выпрямился и поднял меч над головой. Люди в масках осторожно приближались, похожие в своих движениях на танцоров с оружием. Один из них склонил голову к плечу. Карие глаза внимательно рассматривали Главу Тени.
- Бросай меч, мзумец. Все кончено.
Черный покачнулся, прохрипел презрительно:
- Иди на хер, душевник. Где ваш командир? В кустах?
Гишмер вздрогнул, бросил быстрый взгляд на стоящих рядом теневиков. Снова воззрился на озиравшегося Гастона.
- Ну, где ты, покажись! – кричал тот исступленно. – Славно вы меня обхитрили… Выходит, не на дипломатов охота, а на меня, любимого… Дурень…
Последнее слово вырвалось из уст Смотрящего шепотом, и прислушивавшийся к его словам Гишмер не расслышал их. Нужно бы подойти поближе…
Гастон прищурил разноцветные глаза, переводя взгляд с одного душевника на другого. Те немного расслабились, оценив тающие силы раненого человека. Еще немного, и солнечник повалится на землю. Зачем рисковать? Ага, вот и свалился. Недолго поразмахиваешь мечом с двумя стрелами в собственной шкуре.
Яркая вспышка и оглушающий хлопок. Гишмер как раз отдавал приказания, поэтому его глаза не пострадали, лишь заложило уши. От неожиданности он повалился на руки подскочивших душевников. Повернулся месту, где лежал Гастон, неловко подогнув под себя руку. Вокруг Смотрящего ползали на четвереньках вопящие душевники. Они махали руками и дико кричали.
- Мои глаза, глаза-а-а-а…
- Я ничего не вижу!
- А-а-а-а!..
- Магия, магия…
- Мои уши, не слышу…
Гишмер сглотнул, повернулся к замершим на месте солнечникам.
- Вперед!
Но его люди остались на месте. Прибежало еще несколько человек. У одного из них была сорвана маска. Гишмер заметил небритый подбородок и скривившийся рот.
- Господин… - нерешительно начал было один из солнечников.
Гишмер пробормотал ругательство и бросился вперед, на ходу выхватывая меч. Миг спустя остальные солнечники побежали следом. Они страшились волшебства, но бросить командира…
Зезва выглянул из-за дерева, криво улыбнулся и помчался к неподвижно лежащему Гастону. Он вдруг понял, какую непростительную ошибку совершил, оставив Толстика рядом с Каспером. Баран, простонал он про себя. Поздно горевать. Ныряльщик несся вперед, обогнул первого ползающего на карачках человека в маске, пнул ногой второго – тот с диким воплем откатился в сторону. Вот и Черный… Шум шагов и звон оружия. Зезва резко обернулся, сжимая в руке новый металлический предмет.
- Трижды баран ты, Зезва! – простонал он при виде нескольких новых врагов во главе с бородатым человеком со шрамом через всю щеку. – Пропал ты, Зезва Ныряльщик, отрежут сейчас яйца…Не нужно было вылезать так рано…
Ныряльщик набычился, отскочил и принялся вращать мечом над головой, при этом не переставая пятиться назад, к спасительным деревьям. Еще не поздно бежать. Но Зезва вспомнил про луки, и его сердце упало. Он не пробежит и нескольких шагов. Почему же они бегут к нему, вместо того, чтобы спокойно расстрелять из луков? Ответ он получил сразу же. Преследователи разошлись веером. Зезва догадался, что большая часть стрелков сейчас ползает на четвереньках и дико завывает, ничего не видя и не слыша. Это пройдет, но не сразу. Может, все-таки бежать? Поздно!
Сразу двое противников наскочили на него с поднятыми мечами. Зезва отступил, отбил удары, боковым зрением замечая, как остальные заходят ему в спину. Выпад, короткий рык из-за прикрытого маской лица. Ныряльщик ушел от удара, и едва не напоролся на лезвие второго душевника. Остальные выжидали. Зезва заметил, что человек без маски усмехнулся в бороду. Смейся, смейся, курвин сын…
Удар, еще. Летят искры. Заныли мышцы. Противников уже трое. Труднее дышать. Меч Зезвы описал полукруг над головой и обрушился на новоприбывшего. Тот с трудом отбился, споткнулся о кочку и растянулся на спине. В его глазах сверкнул животный ужас. Зезва с яростным ревом попытался пригвоздить душевника к земле, но не смог, потому что его одновременно атаковало сразу четверо. Пот заливал лицо, мешал видеть. В глазах начали плыть сероватые круги. Удар. Отбился. Поворот. Выпад! Не вышло… Плохо дело… Бежать? Догонят, у них наверняка лошади.
- Курвова могила! – рычал Зезва, бешено размахивая оружием. А в душе росло отчаяние.
Гишмер восхищенно смотрел, как рыцарь с косичкой вертится на поляне, мастерски отбиваясь от противников. Впрочем, пора было заканчивать. Чего медлят эти олухи? Боятся, что он их тоже ослепит и оглушит? Гишмер нетерпеливо топнул ногой.
Топот копыт заставил его повернуть голову. На поляну влетел всадник. Он гневно кричал и размахивал огромной кривой саблей. Блеснул позолотой мундир офицера кавалерии Директории Элигершдад. Через мгновение из-за деревьев показалось еще двое верховых, оба баррейнцы, судя по одежде и вооружению. Всадники взметнули кучу листьев и понеслись на несколько опешивших душевников.
Гишмер попятился, но перед ним словно из-под земли вырос огромный черный конь с раздувавшимися ноздрями и развевающейся гривой. Душевник попытался защищаться, но тщетно. Сверкнуло лезвие меча, резкий удар обрушился на Гишмера. Последнее, что он услышал был страшный хруст его собственных позвонков. Меч отсек голову, и она покатилась по земле, подскакивая. Уткнулась в бугорок, пару раз моргнула и застыла в нелепой маске. Тело судорожно подогнуло ноги и повалилось на листья, ударила фонтаном кровь.
Лев Бела проревел боевой клич, развернул коня и бросился на остальных. Кавалерийский офицер, широко раскрыв светлые глаза, раскроил от плеча до таза ближайшего человека в маске, отер кровь, что заляпала ему лицо, кивнул второму баррейнцу и завертел мечом над головой, что-то крича по-элигерски. Баррейнец нагнал дико верещавшего душевника, размахнулся и могучим ударом рассек несчастному спину. Тот полетел на землю, перекувыркнулся и замер с раскрытым ртом и невидящими глазами. С шумом и гамом из-за деревьев примчалось еще несколько всадников, в основном, элигерцы из свиты Гаспара. Один из них, круглолицый и важный, стремительно скатился с седла и подбежал к кавалерийскому офицеру, который понуро сидел на лошади, осматривая поле битвы. Кавалерист что-то быстро сказал круглолицему элигерцу. Тот дернул красивую серьгу в правом ухе и как будто успокоился.
Зезва присел на корточки, стараясь не смотреть на валяющийся рядом труп, от которого уже шел одуряющий запах кала и мочи. Сердце бешено колотилось, ноющие руки все еще казались налитыми свинцом. Прибывали все новые и новые всадники. Где-то рядом зашлась лаем собака. Во главе группы теневиков пронесся грузный человек с бегающими свиными глазками. Он бегло осмотрел Зезву, затем бросился к лежащему без чувств Гастону. Зарычал приказ, и несколько теневиков мгновенно умчались обратно в лес. Остальные ловили скуливших душевников. Ныряльщик быстро обвел глазами происходящее, затем встрепенулся и побежал, крепко прижимая спасительную сумку. Каспер, как там Каспер…