«Уходи! – думал Геор. – Бестолковая тварь!»
Он нервно пнул дверь, та гулко бухнула. Он надеялся, что его гнев заставит баньши уйти. Вот сейчас обернется, а за спиной никого – сбежала.
Ключ наконец скользнул в замок. Геор оглянулся и смачно выругался. Баньши так и не сдвинулась с места, только голову еще ниже опустила. На что она, интересно, надеялась? Хватит с Геора глупостей и – как там сказал Петр? – приступов благородства.
Втянув воздух сквозь зубы, Геор стиснул пальцы на запястье баньши – таком тонком, что оно, казалось, вот-вот треснет от его хватки – и втащил ее в квартиру. Сразу поволок в ванную: ее проще будет отмыть от черной крови. Хорошо, что создания ночи после смерти растворяются сами, истаивают. Одежду потом сложит в мусорный пакет и выкинет.
Распахнул дверцу душевой кабины, поставил тварюшку в поддон. Та впервые подняла глаза, моргнула недоверчиво, прямо как девочка Варя: «Это сон? Я проснусь?» Кажется, она пока не поняла, что задумал сделать Геор.
– Стоять! – рявкнул он.
Рванул на кухню за ножом. Каждое мгновение он ждал, что в спину ударит крик – пронзительный, вынимающий душу крик баньши. Скрутит так, что кровь хлынет из глаз и ушей. Успеет ли доползти? Но тварюшка молчала. Наверное, действительно недавно возродилась, совсем несмышленая, не вошла пока в полную силу. Тем лучше!
Вынул из подставки нож для резки мяса, попробовал пальцем. Ничего, пойдет, недавно точил. Жаль, не серебряный, чуть дольше помучается. Да пофиг! Создания ночи не страдают по-настоящему и боли не чувствуют, это лишь видимость, игра.
Тварюшка стояла в поддоне, поджав пальцы на грязных босых ногах – делала вид, что ей зябко. Увидела нож в руках Геора, отпрянула, вжалась в пластиковую панель.
– Ой…
Прижала ладони ко рту, серые глаза на пол-лица. Ни дать ни взять – перепуганная девчонка. Умеют же притворяться!
– Я быстро, ты ничего почти не почувствуешь…
Геор осекся. Он что же это, утешать ее вздумал? По головке погладить перед смертью? Может, потом еще на ранку подуть?
Разозлился на себя. Рванул баньши за ворот растянутого свитера, ухватил за пепельные пряди на макушке, заставляя запрокинуть голову. Она вцепилась в его руки в последнем отчаянном жесте. Одолеть охотника физической силой тварюшка, конечно, не сможет. Сглотнула – худенькое горло сжалось.
Вот сейчас закричит! Геор решил: когда баньши откроет рот, тут он ее и полоснет. Но она молчала, только смотрела огромными перепуганными глазами.
– Ну же! – завопил он ей в лицо. – Верещи, паскуда!
– Я… – прошептала тварюшка, губы не сразу ее послушались, задрожали. – Мне… Мне некуда было пойти…
Геор, рыча, прижал кончик острия к коже, из ранки вытекла капелька черной крови, побежала по шее.
– Ой… – снова пискнула нечисть, зажмурилась.
Геор разжал хватку, толкнул баньши так, что та отлетела к стене, сползла и немедленно обхватила колени руками.
– Сидеть!
Охотник вернулся с пачкой соли, щедро насыпал на пол, заключая баньши, сидящую в душевой кабине, в полукруг. Крупинки соли отлетали, и когда падали на тварюшку, та вздрагивала и сжималась еще сильнее. Несколько кристалликов, попав на босые ноги, оставили ранки.
Теперь до утра никуда не удерет, а утром Геор решит, что с ней делать.
*** 10 ***
Его сны той ночью больше напоминали горячечный бред. Геор снова и снова видел один и тот же момент – будто на заезженной пластинке заело иглу, а от того, что воспоминание было совсем коротеньким, голова кружилась, точно на карусели.
Тринадцатилетний Геор смотрел на себя в зеркало, в котором отражалась часть комнаты: занавеска надувается парусом, в открытое окно врывается ветер, донося ароматы лета. Ковер на стене. Подумать только, ковер! Родители радовались, когда удалось раздобыть этот – с восточным орнаментом. На столе тарелка с клубникой, Геор пытался было очистить ее от хвостиков и посыпать сахаром, но извозился да плюнул – так съедят. Отражается и сам Геор – щуплый, высокий, русая челка падает на глаза. «Подстричь тебя надо, чудо!» – каждый раз, придя с работы, говорит мама. Но летние каникулы, школьных занятий нет и строгих учителей тоже, потому волосы отрастают потихоньку, так что даже папа, смеясь, предлагает заплетать их в косы.
Геор видит себя. Но кто это за его плечом? Темная тень… Ужас захлестывает горло, сжимает, как петлей. Разве такое бывает в реальном мире? Не в страшном фильме, не в книге? Здесь, сейчас, за его плечом?